Андрей Но - Субъект. Часть вторая

Грубо вышвырнутый из размышлений, я согнулся пополам от потрясшей меня боли, но все же инстинктивно успел отпрыгнуть от предположительного источника атаки. И правильно, так как следом в крутом вираже просвистела мимо грубая подошва кирзового ботинка.

Подняв взгляд, я узнал рябую физиономию одного из тех трех психопатов. С левой стороны, пресекая пути к бегству, шоркнул по асфальту второй.

– Ну чё, вынюхиватель, попался? – прогнусавил тот, что меня ударил.

– Кхм, – прокряхтел я, придерживая ноющий бок, – мне заняться что ли нечем?

– Гонит, – уверенно пробасил второй, мордой скорее напоминающий бульдога, чем человека.

– Вы что?.. Я просто приходил потанцевать… Как и все…

– Да? – неожиданно из тени появился третий так, что полоска сумрачного света от дальних фонарей скупо озарила его облик. Грубо высеченное лицо, с маленькими, близко посаженными черными глазками, – вот только на танцполе что-то я тебя не видел. Сидел и пялился на нас.

– Вынюхиватель, – подхватил рябой.

– Да-а-а, – протянул второй, – нас предупреждали. Но этот полный идиот.

– Как и вся их община – кучка безмозглых крыс, – завелся рябой, ощерив свои неровные зубы, – покромсаем одного и отправим остальным, чтобы не дергались.

– Кларету его покажем, – отрезал третий, преградив жестом руки дернувшегося ко мне рябого, – вызывай машину. А я его пока усмирю.

Я взметнулся влево и, даже не пытаясь просочиться сквозь вереницу их распростертых рук, попросту взбежал прямо по телу второго. Тот подобного не ожидал и оттого рухнул, когда моя нога наступила ему на грудь, а вторая уже перемахивала через его бульдожью голову.

Повалившись на землю вместе с ним, я по инерции кувыркнулся и уже почти вскочил, чтобы сделать самый быстрый забег в своей жизни, как на меня накинулся тот рассудительный психопат. Началась ожесточенная борьба в партере. Ухватив его за нерасчетливо торчащую левую кисть, я стал ее изо всех сил выламывать на себя, в надежде, что ослабнет его загребущая хватка правой, и он утратит доминантную позицию. Но тот даже не пикнул. Вместо этого он сделал удушающий перехват, обхватив своими ногами мои бедра.

Кровь подкатывала к моим глазам, я хрипел, но продолжал бороться, расшатываться телом, пытаясь уловить брешь в устойчивости его позиции. Борец внезапно заревел и поднажал в своем удушающем усилии так, что в моих глазах окончательно наступила кромешная темнота. Прошло каких-то две секунды, тянущиеся целую вечность, и мое тело бесконтрольно обмякло.

Ноздря брезгливо дернулась, уловив шибающую вонь спирта. Попытавшись отвернуться, я почувствовал стеснение в затекшей шее, в спине, в руках, заведенных за неё… Мои руки! Дернув ими, я ощутил неприветливый холод металла на своих запястьях. Цепь наручников была пропущена под стальной рейкой над основанием стула, не давая мне возможности с него встать. Приоткрыв опухшие веки, я разглядел стоящего передо мной человека в длинном домашнем халате. В левой руке он держал бутылку с ликером, горлышко которой совал мне прямо под нос, а в правой был опущен шестизарядный револьвер. Глаза его слегка косили врозь.

– Ну? – поинтересовался он. – Как аромат, что скажешь?

Из моего горла вырвался сип, связки ожгло болью.

– Тысяча девятьсот семьдесят шестой год, – гордо произнес он и хлебнул прямо из бутылки. Скривившись и взревев от удовольствия, добавил, – Боже…Я помню этот год…тяжелые были времена… только основывал свой бизнес…одногодка, да…

Еле ворочая глазами, я осмотрел помещение. Просторный зал, заставленный дорогостоящим, но безвкусно подобранным имуществом.

Томно-малиновый цвет обоев создавал в периферии моего обзора иллюзию залитого кровью лица. С кричащим бахвальством нависала со стены медвежья пасть, раскрытая в беззвучном и навсегда застывшем крике.

Напротив меня, в углу возле двери, на нецелесообразно фешенебельном диване с позолоченными и декоративно выточенными подлокотниками небрежно развалились кряжистые мужички в спортивных костюмах. Справа же, ближе ко мне, облокотившись на длинный шифоньер, скучал тучный амбал с широким тупым носом.

Тот, что разговаривал со мной, производил здесь впечатление самого старшего и главного, что подтверждалось как его наплевательским прикидом, так и сединой во всклокоченных на его макушке волосах. Под его носом угадывались пятна беловатой пыли. По-видимому, это и был тот самый Кларет.