Артур Крупенин - Каникула (Дело о тайном обществе)

– Хм, теперь несостоявшийся разговор Рамона и Дуарте выглядит совсем в другом свете, – задумчиво произнесла Вероника.

– Но откуда сведения о толедском кладе стали известны французскому рыцарю? – спросил Глеб.

– А что, если де Безье бывал или даже служил в толедском командорстве ордена? – предположила Вероника. – Это объяснило бы и тот факт, что шевалье бредил по-испански – значит, он прекрасно им владел.

– Есть еще одна любопытная деталь, – продолжил Бальбоа. – Отказавшись назвать точное место расположения клада, шевалье лишь туманно намекнул, на сей раз по-французски: «Бафомет укажет…».

– Бафомет? Кто это? – спросила священника Вероника.

Тот кивнул на Стольцева:

– Думаю, ваш друг объяснит лучше меня.

Глеб не заставил просить себя дважды.

– Речь идет о сатанинском божестве, которому якобы поклонялись тамплиеры. Во всяком случае, это было одним из самых серьезных пунктов обвинения на процессе.

– А как этот Бафомет выглядит?

– Обычно его представляют в виде дьявола с козлиной головой, рогами и бородой.

– Все поняла. Падре, можете продолжать.

– К сожалению, «Бафомет укажет…» были последними словами де Безье перед мученической смертью. Святой трибунал так и не понял, считать ли последние слова рыцаря признанием или насмешкой.

Вероника в задумчивости теребила непослушный локон, не желающий оставаться за ухом.

– Странная история, – сказала она. – Нос какой целью кардинал рассказал все это в письме к епископу?

– Кардинал Тулузы просил проверить достоверность показаний заключенного тамплиера. Однако, как явствует из дальнейшей переписки, никакого клада обнаружить не удалось.

– Думаете, де Безье все это выдумал под пыткой?

– Этого мы не знаем, – ответил Бальбоа. – Знаем только, что письмо французского епископа неоднократно перечитывал частый гость архива – Хавьер Дуарте.

– Вот это новость! – воскликнул Глеб.

Лицо священника снова приобрело загадочное выражение.

– Это еще не все, мои дорогие. Знаете, кто последним ознакомился с текстом письма?

Уже уставшая чему-либо удивляться Вероника безучастно спросила:

– И кто же?

Прежде чем ответить, падре посмотрел на нее долгим внимательным взглядом.

– Ваш муж. Причем уже после событий в Талавере.

Вероника раскрыла рот, но так и не смогла ничего сказать. Ситуацию подытожил Глеб:

– Выходит, что и Дуарте, и Гонсалес оба знали о некоем сокровище, якобы спрятанном в одном из подземелий Толедо. Представим, что Дуарте, возможно, продвинулся дальше нас и узнал точное местоположение клада.

– Уж не думаешь ли ты, что пергамент, который мы нашли в Москве, тоже имеет к этому какое-то отношение? – спросила пришедшая в себя Вероника.

– Вот вам и повод для убийства, – с волнением принялся рассуждать Бальбоа.

– Но кто мог желать смерти Рамону и Дуарте? – спросила его Вероника.

– Не исключено, что о секрете узнал кто-то еще. Может быть, даже от самого Дуарте. Учитывая, что в письме кардинала говорится о пещере, можно предположить, что речь идет о том самом месте, в котором фонд только что начал вести раскопки.

– Это соответствует и рассказу моего мужа на заседании совета о том, что он собирался встретиться с Дуарте именно по этому поводу. И кстати, я больше чем уверена, в этом деле замешан кто-то из совета фонда.

– Скорее всего, вы правы. Поэтому-то мы сейчас самым внимательным образом присматриваемся ко всем этим людям.

– Мы? Кого вы имеете в виду?

– Э-э… церковь, – коротко ответил священник и поспешил сменить тему: – Чем собираетесь заняться теперь?

Глеб ответил за двоих:

– Похоже, пришло время снова повидаться с вдовой Дуарте. Нам есть что ей рассказать. Вы присоединитесь?

– Нет, спасибо. У меня кое-какие дела в Саламанке, – ответил Бальбоа. Он уже было засобирался домой, но прежде попросил Глеба: – А вы не покажете мне еще раз копию найденного в Москве пергамента?

Глеб выложил листок на стол:

– Вот, пожалуйста. На карту, сказать по правде, совсем не похоже.

Внимательно повертев листок и так и сяк, священник спросил:

– Помните последние слова де Безье?

– Что-то насчет того, что точное место клада укажет Бафомет?

– Ага.

Глеб снова взглянул на листок.

– Честное слово, я пытаюсь напрячь все свое воображение, но никакого черта не вижу и в помине. А ты, Вероника?

Та помотала головой:

– Я тоже.

Лукаво улыбнувшись, отец Бальбоа эффектным жестом заправского иллюзиониста перевернул изображение вверх ногами.