Виктор Сиголаев: Фатальное колесо

Беспомощность.

Злость, обида и острое ощущение всепроникающей беспомощности…

Что-то отвык я от правил бдительности в этом прайде одноклеточных. Расслабился с возрастом – и вот теперь лежу на животе, вытянув вперед руки, и вижу только спину своего обидчика.

Он, подпрыгивая, бежит в стае таких же приматов. Держит перед собой двумя руками портфель и выискивает очередную жертву среди карапузов, чтобы двинуть ее, как и меня, исподтишка в спину.

Абсолютно иррациональные действия. В чем кайф?

Гормоны бушуют, страшно хочется отомстить. И лица своего ворога я не разглядел толком. Успел заметить только уголок красного символа пионерии поверх псевдоджинсовой курточки отечественного производства.

«К борьбе за дело… Будь готов! Всегда готов!»

Оказалось – не готов.

Ну вот как так-то? Зла не хватает! Походя, между прочим, двинуть портфелем человека! Чтобы не загромождал проезжую часть, что ли?

Я медленно поднялся, уже привычным движением отряхнул колени и стал запихивать в штаны выбившуюся из-под куртки рубашку. За спиной хихикали…

– Караваев!

Таким голосом, наверное, обладала «железная леди» в Англии. В нем все – обличение преступника, вердикт присяжных, приговор – и заодно профилактика предстоящих правонарушений.

Я повернулся.

Валентина Афанасьевна. Учительница первая моя. Которую, к слову, перейдя в другую школу во втором классе, я моментально забыл. Вопреки распространенным стереотипам. А сейчас, гляди ж ты, вспомнил имя-отчество моментально.

– Какие правила нужно соблюдать в школе? – Хмуря брови, учительница стояла в дверях того самого класса, куда я и направлялся, но, к сожалению, проехал на пузе мимо из-за избытка кинетической энергии.

– Не пить… не курить… девочек не соблазнять, – тихо бурчу я себе под нос, продолжая приводить форму в порядок.

Однако слух у пожилой учительницы отменный и профессионально чуткий. Впрочем, выдержка тоже.

– Зайди в класс, – сказала она ледяным тоном, – и встань перед доской.

Я с угрюмым видом проплелся в классную комнату и встал на лобное место.

Какие знакомые забытые лица!

На первой парте – Борька Фурманов. С ним я через месяц сдружусь. Вместе будем ходить в секцию спортивной гимнастики. Аленка Заяц – тайная любовь всех наших мальчишек. Близнецы Кирюхины, очкастый Петр Краев – именно «Петр», а не «Петя», отличник и зануда. Тимка, Артурчик, Люська, Натаха, Гиви – я же напрочь забыл всех вас!

– Дети! Какие правила следует соблюдать первоклассникам в школе?

Валентина Афанасьевна ничего не делает наполовину. Педагогическую загогулину всегда нужно разогнуть до конца. В назидание грядущим…

– Валентина Афанасьевна, Караваева какой-то старшеклассник толкнул. Он упал. Он не виноват, – верная и надежная Натаха.

Одновременно и тянет руку, и встает, и садится, и говорит взахлеб, пылая праведным гневом.

– Тише, тише, Наташа. Караваев, это правда?

Мне надо что-то сказать. Что-то простое и очевидное.

Я с ужасом начинаю понимать, что сказать-то нечего! Вернее, на языке вертятся десятки заманчивых ответов, но они не могут принадлежать моему персонажу.

Какой-то сюрреализм.

Какой-то топорно примитивный ход развития сюжета. Два плюс два. Четыре, Караваев? Да, блин! Где-то так. Не больше четырех, но точно не пять. Мне что, всхлипывая от обиды, заверить присутствующих в правдивости свидетельских показаний?

Элементарные частицы материи превращаются в монументальные куски реальности, между которыми нет прохода! Симфонический оркестр пытается исполнить «Чижика-пыжика» и лажает, как пьяный лабух! Сознание взрослого трепещет от сжимающейся клетки требуемой обстоятельствами деградации.

Это похоже на приступ паники. Той, которая уже была у меня вчера дома. В животе опять противно закололо.

– Караваев, ты что молчишь? С тобой все в порядке?

Я понимаю, что, если скажу «да», все кончится.

Я вернусь на свое место и вольюсь в естественную среду полноправным членом. Стану в дружный строй колонны, которая размеренным шагом вела меня благополучно по жизни без малого полвека.

И я почему-то страшно не хочу этого. Не хочу подчиняться этим простым, как бамбук, условиям и обстоятельствам. Сдаваться не хочу. Прогибаться. Мимикрировать не хочу.

Не желаю я деградировать!

В конце концов, Я СЮДА НЕ НАПРАШИВАЛСЯ…

Поворачиваюсь и на глазах у изумленных одноклассников в звенящей тишине выхожу из класса.