Любовь Филимонова - Око Дракона

– Знаешь, – задумчиво, стараясь припомнить, ответила Иванка Михаилу, – когда я выходила из дому, то разговаривала в этот момент с …неважно… ты его не знаешь… Разговор этот был для меня очень важен, и в этот момент как назло телефон вырубился. Я разозлилась, помню – бросила телефон в сумочку… А вот закрыла ли дверь на ключ, – хоть убей, не помню. – Она виновато улыбнулась Михаилу.

Лера только молча развела руками, отказываясь понимать такую трактовку событий. Ведь она была уверена, что спасает подругу от воров!

– Ну ладно, ребята. Будем рассматривать и такую версию: дверь осталась открытой из-за рассеянности хозяйки квартиры. А, кстати, окно в комнате тоже было открытым, когда вы уходили?

– Возможно, – быстро ответила Иванка, глядя в сторону. Но Валентин-таки узрел, что ее левый зрачок предательски убежал в сторону.

«Ага, мокрушница, опять врешь. Но где-то же есть и на тебя праведный суд», – подумал он.

Перед уходом Михаил помедлил, пристально окинув взглядом квартиру, посмотрел в лицо Иванке и медленно и выразительно произнес:

– Если обнаружите что-нибудь, – он сделал в воздухе неопределенный жест, – ну, вы сами понимаете, что-нибудь странное, какие-то изменения, или какую-то пропажу – звоните. До скорого!

– До скорого! – нестройным хором ответили они.

Валентин, Иванка и Валерия молча сидели на кухне и так же молча глядели друг на друга. И молчание это говорило… в общем, говорило оно о том, что каждому из них было что сказать друг другу…

Валентин, к примеру, мог бы кое о чем спросить Иванку. Например, – зачем она врет? Дверь она могла не запереть, лишь находясь в изрядном подпитии. В трезвом же виде она была очень аккуратна. И, кстати, где же эта чертова картина? Хотелось бы еще раз взглянуть на нее. И могло ли быть случайностью, что новый Иванкин роман – о художнике?

А Валерия, в свою очередь, могла бы напомнить Иванке, как их обоих сколько раз выручала именно ее, Леры, интуиция, и что Иванка могла хотя бы поблагодарить ее за бдительность, а не выставлять сумасбродной дурой перед этим приятным молодым человеком из милиции.

Иванка смотрела на них обоих с совершенно непроницаемым лицом.

В кухне громко тикали настенные часы в бамбуковой оправе, Лера куталась в шаль.

Все они понимали одно: надо успокоиться, разложить мысли по полочкам, и тогда станет ясно… Что? Да хоть что-нибудь!

– Я сейчас, только переоденусь… – произнесла Иванка и отправилась в спальню.

Валентин принялся варить кофе.

– Может, хоть ты мне объяснишь, что происходит? – спросила Лера, явно обеспокоенная, что ее потрясающая интуиция на этот раз, похоже, дала сбой.

Валентин молчал. Он думал, стоит ли посвящать ее в подробности всех этих происшествий двух последних дней. Но раз уж она зачем-то появилась здесь в самый разгар этих событий, то, может, стоит ей рассказать и о Гуруджи, и о картине.

Тут в кухне появилась Иванка. Вид у нее был довольно растерянный.

Валентин понял: что-то случилось.

– Картина… ее нигде нет, – трагическим голосом произнесла Иванка.

– Какая картина? Ника Селены? – с ходу спросил Валентин, но тут же сообразил, что опять у него в голосе все перепуталось.

Ник – это имя персонажа из нового романа Иванки. А автор пропавшей картины, которую вчера принес им Валдис, – пока им не известен. И все-таки жаль, что картина исчезла. Что-то в ней все же было. …Странное изображение то ли фантастического круга, то ли какого-то фантастического чудовища…

– Да, это та самая картина, и она пропала, – сказала Иванка тем же трагическим голосом, и Валентин уже окончательно запутался, о чем это она?

– Вчера ее тебе принес Гуруджи. Так? Потому мы пошли на Остров. Тем же вечером на Гуруджи напали. А теперь, день спустя мы здесь сидим и гадаем …где эта чертова картина? Может, она пропала еще вчера?

– Я… я не помню, – жалобно ответила Ивонка. И оба ее глаза были на своих местах. – Когда я вернулась вчера с Острова – было уже поздно. Я сразу села за компьютер. А потом легла спать. А утром этот звонок насчет Гуруджи…

– У тебя пропала картина? – Валерия аж подскочила на стуле. – Давайте позвоним этому молодому человеку из милиции, он, наверно, еще где-то еще поблизости. Он же просил сообщить, если мы вдруг обнаружим какую-то пропажу. Видите? Значит, у меня все же были основания для тревоги? – Лера была просто счастлива, что ее бдительность, ее нюх не подвели. – А про какую картину, собственно, речь?