Екатерина Дружинина - Метка

Трудовой день прошёл быстро. Как и ночь, он разделился на часовые отрезки от звонка до звонка, в промежутках между которыми я… Звонила. И было очень сложно не пропустить минуту отчёта перед Родионовым, потому что «поймать на крючок» сговорчивого клиента тяжело и, когда это удаётся, ни в коем случае нельзя упустить волну и отвлекаться на посторонние дела. А Родионов – дело постороннее. И из-за него я проморгала двоих потенциальных покупателей отличных сковородок и кастрюль (ха!) Что поделаешь, четыреста пятьдесят штук в моей небогатой жизни стоят того, чтобы рискнуть потерять вынужденную вакансию неопытного телефонного агента.

После я отправилась к Ирке. Голова гудела, ушам мерещились телефонные трели, но я не могла не явиться к лучшей подруге. Во-первых, обещала. Во-вторых, у неё реквизиты Жабы. В-третьих, мне много нужно ей рассказать. В-четвёртых – посоветоваться, стоит ли связаться с Конюховым. Хотя, в последнем случае я боялась что-либо обсуждать, потому что прекрасно знала, что скажет Ирка, и наши мнения разойдутся…

Перед тем, как войти в обшарпанный подъезд малосемейки, я в очередной раз позвонила Родионову и сообщила интересующие его сведения. Уже собралась нажать кнопку сброса, но услышала короткую фразу:

– Будь осторожна, Анжелика.

А потом отбой. А у меня ноги сделались ватными. Он издевается? Столько раз я ему звонила и ни слова не было в ответ. Что случилось? Зачем он это сказал? И голос какой-то странный, то ли тревога, то ли неуверенность проскользнула. Да, не знаю я, во что ввязалась…

Ирка выглядела не айс, в полумраке прихожей я различила небрежно собранные в короткий хвост волосы, что было для неё нехарактерно, но это и неудивительно, учитывая события вчерашнего вечера. Подруга любит храбриться, но я-то знаю, каково это, когда в квартиру всякая шваль ломится (назовём это «опытом съёмного жилья»). Славка ушёл работать в ночь, и в квартире витало нервное напряжение, которое Ирка тщательно маскировала, хлопоча по хозяйству. Если честно, я не понимала, к чему такая суета, ведь в их двушке всегда царил идеальный порядок, чего не скажешь про моё домашнее гнёздышко. Вот и сейчас Ира чистила плиту, когда, я уверена, она и без того сияла белизной.

Раздевшись, я прошла в кухню. Села за стол. Ира по-прежнему усердно тёрла тряпкой. И молчала. Это очень плохой знак, я попала.

– Ир, присядь, а? – заискивающе начала я. – Честно, дырку скоро протрёшь.

Последнее прозвучало как-то уж совсем жалостливо, зато подействовало, хоть и взрывоопасно, потому что у Ирки затряслись руки, и она в сердцах швырнула ветошь в раковину. Потом повернулась и скрестила на груди руки. А я не знала, что сказать…

– Что молчишь? Красивая?

Твою ж мать! Ну, Жаба, сука паршивая! И я хороша, бросила Ирку в гордом одиночестве, с Родионовым в кафе умотала. Так ведь кто ж знал, что всё так серьёзно окажется? К тому же, на тот момент экстрасенс тоже страх внушал… Вот только сейчас, рассматривая лиловый Иркин глаз и опухшую щёку, я понимала, что нет мне перед подругой никаких оправданий.

– Ир, прости…

– Что делать собираешься? – строго спросила она, оборвав мою жалкую попытку извиниться, и поставила чайник. Уф… Чайник – это хороший знак. Это намёк на то, что Ирка «отходит». Вот как у неё это получается? Откуда такая выдержка? Наверняка, вчера это её в каком-то смысле спасло.

– Долг отдавать буду.

Если до сего момента меня мучали определённые сомнения и душила жаба (ненавижу это слово, независимо от того, с какой буквы оно произносится – с заглавной, или с маленькой), то теперь, увидав лицо подруги, никаких сомнений не осталось.

– Где деньги возьмёшь? – на столе появились конфеты и печенье.

– Найду.

Ирка скептически изогнула бровь, но ничего не сказала. Чай пили в тишине.

– Анжелика, заявление писать надо.

– Ир, ну какое заявление? – взмолилась я. – Это же – Жаба! Ты не представляешь, что мне Женька про него рассказывал! На него хоть сто заявлений пиши, что с гуся вода будет! Сама-то, наверное, не написала.

Упс… Это я зря.

– Не написала, – согласилась Ирка, цедя каждое слово, – но ещё не поздно.

– Почему? – любое её действие всегда продуманно наперёд.

– Потому что я сделаю так, как скажешь ты. Хочешь молчать, пожалуйста. Горбаться на Жабу несколько лет подряд, я со своими синяками вмешиваться не буду. А решишь проучить, я тебя заявой со своей стороны поддержу.

– А ты бы как поступила?