Николай Шоластер - Живые картинки

А Вася, крепко сжимая мяч, гордо глядел на оторопевших и «наших» и «ваших», так обычно во дворе назывались противоборствующие команды. Сделав несколько уверенных шагов вперед, он вбросил мяч в игру. Сегодня Фортуна явно была на стороне «наших», и игра закончилась их уверенной победой.

– Ну, Василек, ты даешь! Молодец, наш пацан! Пусть все теперь знают, что у наших ворот появился надежный вратарь! – торжественно подытожил результат матча Клим и похлопал Васю по плечу. Затем, каждый из команды подошел к нему и крепко пожал руку.

Весь наш двор ликовал, а соседи удивленно покачивали головами, мол, «ничего себе, поворот событий! Вот тебе и Вася – «пустые ворота»!» Так его называли в соседнем дворе.

Вернувшись домой, Вася сразу бросился к Лео, стал его благодарить и рассказывать ему «в красках», как все происходило.

– Да ладно, я всего лишь посоветовал, а делал ты все сам! Я никакой не волшебник, просто так, кое-что умею. Кстати, ты не забыл случайно, кто меня нарисовал? Вот! – с этими словами Лео хитро улыбнулся и подмигнул Васе.

– Но главное, ты мой друг, ты мой настоящий друг, Лео! – ответил Вася и аккуратно коснулся ладонью рисунка.

Глава 3.

Тая

Дни летели, будто осенью листья с деревьев, плавно в танце кружась и беспорядочно покрывая землю. Так и жизнь плясала и пела, пока по небу летела, но потом к земле прилипала и застывала, словно вечная память на пестрых листах. Ну, а пока, набирая все больше силы, жизнь и не думала о кончине, и бесконечным казался ей этот полет…

– Привет, Василь! Дружище, фантаст! И какую премудрость твоя светлая голова нафантазировала на злобу грядущего дня? – поинтересовался его закадычный друг по студии, Гена Дельцов, которого, все знакомые звали не иначе, как Гендель. Художественное воображение настолько сильно будоражило умы практически всех учеников студии, что даже, если кто-то вдруг и не знал о существовании композитора с таким именем, то, хотя бы, интуитивно чувствовал нечто старинное и величественное в его звучание.

– Я тут подумал, а что, если мы попробуем дорисовывать картины друг друга! Ведь у каждого из нас что-то хуже, что-то лучше получается, а вместе поработаем, глядишь, и чудесная картина нарисуется!

Вообще-то Василь сегодня не был склонен к фантазиям, но чтобы не утратить свою репутацию «генератора нестандартных идей», озвучил эту, с его точки зрения, не очень полезную затею.

– Ребята, перестаньте ерундой заниматься! «Чудесная картина» у них, видите ли, нарисуется! Сегодня будем работать со светом и тенью. А всякие свои эксперименты ставить будете после уроков, один – уши от Чебурашки, другой – хвост от собаки, третий – рога от козла. Чудесный монстр у вас получится, это точно! – предотвратил сию авантюрную игру Юрий Сергеевич. И все весело захохотали, представляя себе подобную картину.

– Чебукозел получится! – подытожил Василь, заливаясь звонким смехом и не находя в себе силы остановиться.

День прошел в усердных трудах познания света и тени, и их влиянии на объем и характер рисунка. Хотя, не обошлось без приключений. Когда Юрий Сергеевич отлучился на пару минут, Василь все же дорисовал на Генкином листке глаза бездушному гипсовому бюсту – он не любил пустые глазницы, они постоянно ввергали его в уныние. Вернувшись, Юрий Сергеевич бегло посмотрел на работы юных художников и застыл у Генкиного рисунка.

– Варнавский! Я же сказал, без выкрутасов! И не делай невинное лицо, я все равно твою работу определю из тысячи! Лучше бы обратил внимание на свой этюд, по условию задачи свет падает на модель под углом, значит, один глаз должен попасть в тень!

– Но тогда и глаза не будет видно, получится одноглазое чудище! – пытался отстоять свою позицию Василь. Он считал глаза наиболее важной составляющей образа.

– А ты нарисуй так, чтобы глаз был виден, но почти скрыт тенью. Пойми, этим тоже можно выразить характер! Взгляд из тьмы, например. То ли дикая злоба затаилась во мраке, то ли святая душа рвется на свет. А может это все хитрое лукавство интригу плетет, играется светом и тенью, пытаясь, весь мир опутать ядовитым туманом лжи. Да так целый роман можно написать!

Эти слова учителя тронули Василя до самой глубины его души, он тут же вспомнил своего друга Лео, который, кстати, уже давно перекочевал на его левую руку. Пока в виде рисунка авторучкой, а татуировку делать Вася еще побоялся. Для всех рисунок был непонятен, поскольку был перевернут, и только Василь мог видеть его в нормальном положении, время от времени поглядывая на него, как на часы.