Олег Хафизов - Кукла наследника Какаяна

Демонстрационное длинное платье с вырезом до бедра, в котором кукла соблазняла Какаяна, почему-то вызывало у меня неприятные ассоциации. Кожаные наборы с шипами, ошейниками и фашистскими фуражками явно не годились для ужина при свечах. То же относилось и к костюму католической монахини с высоким рогатым колпаком, закрытому спереди под горлышко и открытому сзади до булок. К костюмчикам медсестры, школьницы и стюардессы я отношусь с пониманием, но стриптизерша не может быть Музой. А уж от костюма милиционера, который ушлые японцы вложили в комплект специально для российской действительности, меня чуть не стошнило. Достаточно одного цвета серого правоохранительного сукна, чтобы лишить меня остатков потенции.

Наконец, я остановился на простом (по форме, но не по содержанию) маленьком черном платье, соблазнительном и благородном. Я переоделся из черной униформы с Амуром на рукаве в светло-серый костюм, который успел снова войти в моду со времени моей последней свадьбы, и даже повязал желтый шелковый галстук. Затем я поудобнее усадил Аманду в кресло напротив себя, поправил юбку на её лаковых коленях и нажал кнопку пульта.

Компьютер девушки тихонько зажужжал и загрузился. Кукла закинула ногу на ногу и культурно сказала:

– Здравствуйте, Александр.

Невероятно! Она даже знала мое имя. Мы разговорились.

Главное преимущество Аманды относительно живых женщин состояло в том, что она умела красиво молчать. Нет, в принципе она немного говорила и реагировала на мои тирады короткими высказываниями. Обычно она отвечала одним – двумя словами или междометиями. Но её реплики были так уместны, что выдавали незаурядное знание жизни. Точнее – природы. Ибо мудрость женщины, как и мудрость природы, заключается не в словесном хитроумии. Как раз наоборот. Мудрая женщина таинственно наблюдает за умственными пируэтами мужчины и говорит минимум слов, при этом разумея: «Болтай-болтай, но я-то знаю». И мужчина изнемогает.

Можно сказать, что Аманда была глупа как пробка. В определенном смысле она и была куском пробки, а точнее – пластмассы. Но после нескольких бокалов вина в её односложных репликах мне стало мерещиться некое высшее значение, исходящее из деревьев, камней или воды, если таращиться на них слишком долго или обкуриться.

Я поделился с Амандой коммерческими замыслами Франкенштейна и спросил, что она думает по этому поводу. И знаете, что она ответила? Она ответила:

– О!

Она произнесла это с такой интонацией, какую используют опытные кокетки, когда их берет за колено незнакомый мужчина. Даже если бы Аманда применила такой ход при ответе на головоломный дзен-буддистский коан, вряд ли можно было вообразить что-либо более удачное. Но не слишком ли я идеализировал эту куклу под действием винных паров? Только наличие юмора отделяет агнесс от козищ в мире женщин.

– Аманда, вам не кажется, что кака – ян? – ввернул я.

Компьютер задумчиво пожужжал несколько секунд, и Аманда безмятежно пролепетала:

– Как и писа. Инь – Ян.

Я был очарован. Аманда обладала именно тем парадоксальным чувством юмора, которое я обожаю в женщинах, да и вообще. Она маскировала хитрое содержание наивной формой. Циничные вещи она говорила с детской простотой, романтичные – грубовато. На мгновение я пожалел, что у меня нет тридцати тысяч евро, но вспомнил, что завтра протрезвею.

Я пригласил Аманду на медленный танец. Не скажу, чтобы она отплясывала с ловкостью финалистки конкурса латиноамериканских танцев, но мне её неловкость показалась трогательной. Аманда просто положила мне на плечи пластмассовые ручки и стала переминаться с ноги на ногу, как семиклассница, впервые пришедшая на школьный бал. У меня в голове промелькнула абсурдная мысль: скромная девушка, не таскается по дискотекам. Чтобы проверить качество покрытия, я чмокнул куклу в прохладную щеку. Её сердечко заколотилось, как у зайчика, а ладошки вспотели, как и указано в буклете.

– Я не такая, – сказала она.

Честно говоря, после этих слов мне захотелось разобрать Аманду на части и спрятать обратно в коробку. Но я вспомнил, что имею дело всего лишь с электроприбором наподобие чайника, обижаться на который бессмысленно. Кроме того, я и не собирался заходить в своих экспериментах слишком далеко. Ведь я был нормальный мужик, а не какой-нибудь Стасик. По крайней мере, в момент описываемых событий.

После того, как мы закончили наш целомудренный танец, я усадил Аманду на место и решил провести последний эксперимент перед тем, как произвести демонтаж и замести следы моего служебного злоупотребления. То, что она умеет более-менее внятно болтать, сносно танцевать и ловко кувыркаться в постели, ещё не означало, что она женщина. Все это, за гораздо меньшие деньги, может и манекенщица. А сможет ли кукла, за те чудовищные деньги, который в неё вложены, сделать то, что проделывает изо дня в день, из года в год, из века в век самая обыкновенная, бесплатная женщина? Простая, так сказать, русская баба?