Михаил Форр - Многое навсегда

Под воздействием седативных 13 13 От латинского «sedatio» – успокоение. окончательно вымотанная событиями этого дня Карина все больше уходила в какой-то полуастрал. Размышления и воспоминания периодически прерывались абсолютно черными провалами. Формулировать то, что произошло, женщина старалась для себя осторожно – уж слишком все было непонятно и неожиданно. Даже как-то совсем резко.

Некоторые обрывки сегодняшней информации и фактов легко укладывались в стандартные житейские рассуждения, остальные же были совсем непостижимы и даже мучительны. Вот есть вопросы обычные, которые можно хоть как-то объяснить…

Почему он не в командировке? Почему был запах алкоголя, или это ей показалось? Что за простецкий пляжный вид, лишь с несколькими крупными купюрами в карманах, но совершенно без документов? И что это за особа? Вполне адекватные вопросы для неприятных, но рядовых событий в жизни, пожалуй, многих семей.

А были темы, которые не имели пока хоть какого-то малейшего объяснения: кому, черт побери, мог помешать ее любимый муж? Именно любимый – Карина все-таки резко поймала себя на этой мысли. Зачем его нужно было выслеживать и затем в него стрелять? А потом еще и вкладывать в его руку эту нелепую страницу с текстом из Библии? То, что все было именно запланировано заранее, логичная Карина даже не сомневалась. Особенно с того самого момента, когда оперативники нашли в кустах сам пистолет.

И все-таки в конце концов сон победил тревогу. Совсем издалека подступило ко лбу что-то душное, теплое, огромное, бесконечное. Затем все хаотическое и необъяснимое сменилось на уже имеющее точные очертания, но все еще не менее бессмысленное.

И, наконец, Карина моргнула и все-таки погрузилась в долгожданную гипнотическую дремоту, в которой порой перемешиваются мысли, путаются сон и явь. И совсем неожиданно увидела симпатичную пышноволосую женщину лет тридцати пяти в джинсах и просторной футболке. Та сидела на диване в обнимку с высоким темноволосым «очкариком», которого она называла Грегори.

– Вот вернусь, и поговорим. Да я за, за, за! Правда! – совсем по-детски дурачилась женщина, взъерошив волосы на его голове.

– Слушай, Джу, ну ты можешь хоть сейчас не шутить! Мы так давно уже друг друга знаем, что я почти устал тебе делать обычные предложения. Ведь тебя все постоянно веселит. Вот я и предлагаю сегодня не просто руку и сердце, а сразу и ребенка, а лучше двух-трех! Одномоментно! – подыгрывал ее настроению улыбчивый собеседник.

– Герш, – ласково назвала брюнета женщина, накручивая на свой мизинец цепочку с золотым кулоном в виде ладони: – Но ведь осталось совсем недолго. Я прилечу и буду вся твоя…

Нужно сказать, что, и правда, холостяцкая жизнь Джудит слегка затянулась. Вот уже около десяти лет минуло с той поры, как она разошлась со своим первым мужем, мечтавшим тогда именно о тихом многодетном гнездышке. У нее же, напротив, только начиналась полноценная карьера.

А теперь подошел момент, когда нужно не только задумываться о детях, а намечать и делать правильные шаги в этом направлении. Настойчивые и без промедления. Впрочем, с ней же ее Грегори. А с ним ей ничего не страшно. И даже воспитание детей.

Грегори Коэн был восходящей звездой прогрессивного хирургического сообщества. Кардиолог от бога. Он был на четыре года младше Джудит Лезник, что поначалу несколько смущало «невесту». Но разве его бесконечная внутренняя сила, грандиозная скромность и сумасшедшее мужское обаяние не компенсировали это незначительное суеверие?

Условности теперь давно в прошлом. Тем более они прошли вместе уже столько, что их самым близким друзьям было отчего спросить про матримониальный статус: «Ребята, а вы чего тянете-то?»

В эту ночь Джу не спалось. Ну как ночь, по всем правилам жанра настоящих чувств перед долгой разлукой оторваться друг от друга они смогли только вместе с первым щебетом утренних птах.

Небо уже чуть серело, окутывая уютный дом довольно холодным предрассветным туманом с явными кристалликами инея на утомленной от зимы траве. А Джудит слушала дыхание своего мужчины и, несмотря на усталость, все никак не могла успокоиться и закрыть глаза.

В этот-то момент ей и почудился странный черный силуэт в длинном балахоне прямо за балконной дверью. Источая отнюдь не опасность, а какое-то умиротворение, человек в капюшоне хотя сильно и не испугал молодую женщину, но заставил ее очень плотно прижаться к чуть слышно похрапывающему любимому мужчине.