Анна Змеевская - Дочь шторма, невеста огня

Изначально все эти раскрашивания и вычурные одежды в цветах Госпожи были не более чем насмешкой над обывательскими предрассудками: мол, во всем черном, мрачные, бледные до синевы (и в перерывах между жуткими ритуалами закусывают сердцами невинных младенцев). Но за давностью лет насмешка превратилась в часть некромантской культуры: все это стало чем-то вроде рабочей формы. Надо заметить, специфический внешний вид адептов Хладной часто играл им на руку. Если некромант хочет остаться незамеченным, то обойдется без маскирующих чар – достаточно переодеться во что попроще да смыть с лица боевой раскрас. Тогда тебя признают лишь хорошие знакомые, и то не факт.

Определенно, ради такого удобства можно потерпеть «крашеных извращенцев», «дохлых шутов» и прочие изысканно-оригинальные оскорбления, возникающие в прихотливом изгибе одной-единственной извилины, которой Пресветлая богиня с рождения одаривала боевиков. Вот уж кому действительно несладко живется, с такими-то мозгами…

– Темной ночи, рядовой. Портал открывай, – бросила Киара, стягивая с левой руки перчатку и демонстрируя ладонь, будто в приветственном жесте. Узрев две стандартные магические татуировки – Гильдии некромантов и сержанта некроотдела, – стражник тут же вытянулся по струнке и весь как-то спал с лица. – Ну, живее! Мы торопимся!

– Так точно, госпожа сержант! – отчеканил второй стражник, не надеясь на косноязычного напарника. Тот все-таки отмер и, глянув расстояние на листке маршрутов, промычал: «В ночь – двойная плата, со второй девкой – двадцать серебром!» На что «девка» недовольно поморщилась, но тут же с сахарной улыбочкой бросила ему монетку. Тускло-желтый кругляш маняще блеснул в свете площадных фонарей.

– Сдачи не надо, пупсик. И ни в чем себе не отказывай!

«Пупсик» с видом опытного менялы оглядел монету, попробовал на зуб и возрадовался. Киаре же оставалось только посочувствовать идиоту: зная шкодливую натуру и некоторую прижимистость Зейры, можно утверждать, что монета либо фальшивая, либо заклята на какую-нибудь пакость. Так просто она бы с целым золотым империалом – неделя трехразового питания в хорошей таверне! – не рассталась.

Наконец портал был активирован, и Киара вместе со своей подружкой переместилась из восточного округа на самую окраину северного.

– И занесло ж сюда твой денежный мешок, – проворчала она, стряхивая с рукавов плаща невидимую миру пыль.

– Хорош брюзжать, пташка! Идем, тут недалеко.

Некстати вспомнилось, что в модных романчиках ночные походы по заброшенным старым особнякам обычно ничем хорошим не заканчиваются. Но и Киара – не дева в беде, а магистр боевой некромантии. Вдобавок на поясе у нее короткий меч, да ритуальный нож в придачу…

…и все же ее не покидало странное гнетущее чувство, что зря она согласилась на эту работенку.

«Паранойя разгулялась, – решила Киара. – Ладно тебе, в первый раз на левак подрядилась, что ли? Золотишко не лишнее, через месяц уже очередной взнос в гильдию платить. И не забывай, что твой кот жрет вдвое больше, чем ты! Вот так-то».

С такими мыслями она и дошла до нужного дома, вполуха слушая трескотню Зейры об очередном ее хахале из посольства оборотней. Бедняге Шадару херг Ларту можно было искренне соболезновать: Зейра только с виду миленькая, маленькая и трогательная шафрийская красотка, а на самом деле и оборотня из Высшего прайда грифонов согнет, как подкову.

Заброшенный до недавнего времени особняк явно был построен больше трехсот лет назад, в те времена, когда в моду вошел синтарийский стиль, и сохранился в таком хорошем состоянии благодаря сильным чарам консервации. Судя по всему, бывший хозяин дома – какой-нибудь фейский рыцарь или эмиссар, попавшийся на горяченьком, – надеялся еще сюда вернуться.

Киара родилась и выросла в Синтаре, юго-западном городе на самом рубеже империи и дивных земель; жила в похожем доме, сложенном из матово-светлого гладкого камня, с высокими потолками и большими трапециевидными окнами. Правда, ее поместьице выглядело куда скромнее, чем этот особняк, – отец был лордом скорее по названию, на деле же – сыном предприимчивого торгаша, купившего себе титул. Да и мать, пусть из древнего и знатного рода, жила до замужества беднее некоторых трущобных побирушек.

«Ну, хоть умерла в относительном достатке». – Киара рассеянно огладила искусную резьбу на высокой, массивной двустворчатой двери темного дерева. Очередная деталь, напомнившая о доме… по которому она ничуть не скучала.