Пётр Африкантов - Старый дом под черепичной крышей

– Ну, и что?– не веря в успех, буркнул Антон.

– А то, что улицу мы знаем – это раз, аппендикс этот найдём, дом старый – это два, крытый черепицей – это три, плюс слухач есть и полуподвал. По этим приметам стыдно не найти, только фотографии шесть на девять не хватает.

– На этой улице может быть сто домов таких? – засомневался Антон.

– Нет, Тош, не сто, не преувеличивай. Ты много в городе видел домов крытых черепицей?

– Сколько угодно сейчас кроют…

– Это кроют металло-черепицей, ноу-хау. А тот дом старый, наверняка покрыт настоящей глиняной черепицей, понял. Таких домов во всём городе раз, два и обчёлся.

– Сарай во дворе, с выломанными сзади досками, тоже факт, – добавил, улыбаясь, Антон. – Если два дома поблизости одинаковых стоят и сараи есть, то у одного из сараев обязательно доска должна быть оторвана.

– Вот видишь, сколько у нас примет, – Улыбнулся Костя, – по этим приметам стыдно не найти…

– Что ты предлагаешь? – спросил Антон.

– Предлагаю идти к «Радуге» на остановку, садиться в троллейбус и ехать до конечной, там поднимемся до Большой Горной и будем искать, улица от Волги начинается, как говорится – не заблудимся.

– А нас, того…, дождиком не намочит? – спросил Антон, глядя как со стороны Волги поднимается иссиня-багровая туча.

– Не дрейфь, – громко сказал Костя, – не сахарные, не растаем, – и ребята дружно заработали доской и палкой, стараясь как можно быстрее достичь берега.

Глава 11. Приживалы

Утро. Дневная духота вчерашнего дня вроде и не уходила. На свалке в овраге, кое-где дымятся тряпичные и газетные костерки, пахнет гарью. Этот запах перемешан с запахом матерчатой гнили и ещё с чем-то приторно-сладковатым.

– Вениамин Павлович! Вениамин Пав-ло-вич! Позоло-ти-н!… А-у!… раздаётся голос Крокыча. Он ходит край оврага, куда сталкивают бульдозером мусор, и ищет профессора.

– Я здесь! Семён Ваганов-и-и-ч! – послышался голос профессора, как бы из-под земли.

Крокыч подходит к краю оврага, и, заглядывая в него, говорит укоризненно, – вы, профессор, как обычно, на своём рабочем месте… Придавит вас здесь ненароком какой-нибудь бочкой или старым комодом «времён Очакова и покоренья Крыма»; был профессор и не станет профессора… Вы хотя бы предупреждали, что идёте в этот чёртов овраг… Не провалитесь там куда-нибудь.

– Здесь, Семён Ваганович, большущая плита из железобетона, так я на ней как на столе и всё моё со мной… Она у меня здесь как рабочий стол с тумбами, поперёк водотёка лежит, вроде мостика, очень удобно. Я как чего найду, так сразу на плиту.

– Вы бы туда лучше не ходили… Дышите там этим смрадом, что за выгонка идти, когда горит?..

– А это единственное место, где меня Сима не тревожит, – весело сказал профессор, поднимая палкой какое-то тряпьё и пристально его рассматривая.

– Сима ещё не вставал, – пояснил Крокыч. – после вчерашнего перепоя, до обеда будет валяться. Тем более, сегодня воскресенье, мусор на утилизацию не привезут.

– Это, Семён Ваганович, хорошо что не привезут, а то я не успеваю обследовать… Вы бы, любезный, мне подали верёвку, а то отсюда к вам трудновато выбираться, а обходить далеко.

Крокыч бросил профессору конец верёвки, которую предусмотрительно захватил с собой, зная, что Вениамин Павлович в исследовательском азарте обязательно куда-нибудь забредёт, откуда и выйти- то нельзя. Профессор поймал конец верёвки и Крокыч стал его тянуть вверх.

– Не так быстро, дружище, тут ноги можно поломать, да и дыхание подводит, – повторял профессор, выбираясь на край оврага.

– Кажется, вы сегодня с уловом, – проговорил Крокыч, кивая на перекинутый у профессора через плечо мешок с верёвочной лямкой.

– Интереснейшие, знаете, вещицы я сегодня нашёл,– говорит загадочно Вениамин Павлович, направляясь с Крокычем к хибарке. – Не знают люди, что выбрасывают в мусор бесценные для науки вещи. Сегодня, дорогой художник, я счастлив особенно – нашёл деревянный, окованный медными пластинами сундук. И знаете, совершенно целый, правда, медь отодрали, но кое-где чуточку осталась. Правда, чтобы в него заглянуть, то есть приподнять крышку, пришлось её освобождать от всякого не имеющего научной ценности хлама. На это всегда уходить масса времени. Сами подумайте – внизу сундук, на сундуке диван, на диване бочка, на бочке и диване ещё куча всякого хлама… зато труд не пропал даром… В сундуке старинные вещи, которые носили два, а то и три века назад.

– Неужели!? – удивлённо воскликнул художник, – Тогда надо туш играть, – и Крокыч стал импровизировать мелодию. – Прам – па – рам…