Илья Соколов - Живородящий

Я вижу только звёзды. Целое небо потерянных звёзд вокруг единственной ночи. «Чистое и непорочное благочестие пред Богом и Отцом есть то, чтобы призирать сирот и вдов в их скорбях и хранить себя неоскверненным от мира.» (Апостол Иаков, 1: 27)

Что это за голос? Он мой? Я смотрю далеко вверх. Созвездие Близнецы. Созвездие Большой Пёс… Краткое содержание прошлой жизни. Только так отец может завидовать сыну. Как выглядел Иисус Христос знают почти все, но на кого похож бог доподлинно неизвестно… Мне не знакомо подобное чувство. А ведь сколько раз я уже становился отцом.

Всё напоминает мои привычные сны. Такая же невероятность происходящего. Как долго мне ещё «быть» здесь?

Ведь общий смысл психорестлинга заключался всегда в том, что даже после твоей смерти на ринге – ты оставался «бессмертным». Техника загробной жизни. Переселение души в своё тело сновидений.

Сразу даруется высшая мера наказания: свобода.

А новый мир – просто развлечение. Рестлинг богов. И в эти сражения бывают втянуты люди, на протяжении всей своей жизни… «Желаете – и не имеете; убиваете и завидуете – и не можете достигнуть; препираетесь и враждуете…» (Апостол Иаков, 4: 2)

И вот она обязательно пропускает удар (тот самый), и этот секс «звучит» как новое рождение.

Очередная ложь (клади в неправду справа). «Плод же правды в мире сеется у тех, которые хранят мир.» (Апостол Иаков, 3: 18)

А кто, вы думали, играет роли в ваших снах?

За всю историю человечества почти всегда было только так: наполовину одушевлённые симулякры воспроизводят истинную жизнь для спящих. Копии с копий удачно видятся людям внутренними галлюцинациями.

Копьё, убившее Христа. Коп сновидений поймает меня когда-нибудь…

У этих сновидений, конечно, должен быть сценарий и разметка. Они не подчиняются правилам, но придерживаются особой системы поведения («Система смерти в нас!»).

И главным сценаристом, кстати, будет Бог…

«…пусть тот знает, что обративший грешника от ложного пути его спасёт душу от смерти и покроет множество грехов.» (Апостол Иаков, 5: 20)

Я где-то в Аду Одиночества. Мимо порхает тень жёлтой вороны, стягивая за собой пространство любого сна. Президент реальности видит постоянство изменений, но никогда не будет в них участвовать. Калибр не тот.

Министр смерти изучает истории множества поколений неких существ, проживавших «невдалеке». Они там такие наглые. Любой мудак думает, что вот эта уж (милейшая девушка) ему принадлежит. Целиком и целой. Сердце в заднице, душа во влагалище… Улыбка в голосе слышна. «…и небо дало дождь, и земля произрастила плод свой.» (Апостол Иаков, 5: 18)

Я пробую оглядеться. Узнать у себя же, чего достиг. Плавная пустота по периметру зеркальной комнаты. Рассеянная всюду тьма. Когда же свет появится?

Древнее предположение про религию людей… У Иисуса был близнец. Родной брат, второй «человеческий отпрыск Бога». С детства им двоим суждено стать Спасителем (именно так, в единственном числе).

Брат был, но не воскрешение. Возможно, апостолы знали. Просто мученическая смерть Христа стала бы правдой, не нужной для христианской реальности. Тогда-то брат-близнец и выполнил свою часть «сверхзадачи». Спаситель воскрес, новая религия родилась на свет.

Всего лишь шутка сумасшедшего, внимания не обращай…

Горьковатый оттенок по периметру отраженья улыбки.

Техника закончена и больше меня не держит. Кошмарно долгий бой завершается. Я возвращаюсь. Вместе со своим сыном.

Казалось, под сводами «Грозовой арены» не случилось ничего. Зрители не почувствовали изменённого времени, в котором пробыл Марк Фал, подвергаясь боевому приёму своей соперницы. Психорестлер лежал на ринге и выглядел так, будто важнейшая часть его сознания ещё не вернулась (или не вернётся уже никогда).

«Побочный эффект» иллюзии находился тут же. Это был мальчик лет шести. Кристиан. Теперь он понимал всё, при переходе перестав воспринимать мир аутично…

– Раз! Два! Три!!! – рефери замахал руками, объявляя окончание поединка. И зрительским восторгам не было конца.

Богиня-соблазнительница Иска победно улыбалась поклонникам, демонстрируя пояс чемпиона, а Марк не мог встать, вяло косясь по сторонам. Его усталый взгляд всё-таки замер на мальчике, но помрачённый рассудок пока не позволял уловить сути, что этот ребёнок – его сын.

Кристиан внимательно (и даже немного со злобной усмешкой) наблюдал за ликованием толпы, пока его обессиленного отца уносили прочь.