Сергей Ивин - Найти зарытую собаку

– Что это могло все значить?

Силился понять Сергей.

– Простое стечение обстоятельств или нечто большее, предопределенное кем-то свыше, как предвестник главных событий в недалеком будущем.

Намотавшись за день, Матвеев вскоре крепко уснул, оставив до следующего раза, разгадку жизненного ребуса.

На четвертый день отдыха, Сергей проснулся раньше всех, вдоволь искупался в теплой, как парное молоко, речной воде, вернулся к палатке и разбудил безмятежно спящих, Алексея и Стенина.

– Вставайте китайцы! Мао уже встал.

Талызин открыл глаза, зевнул и прицельно швырнул в Матвеева подушку.

– Что разорался, ни свет, ни заря? Виктор, давай Серегу в Оку бросим. Посмотрим: выплавит или нет?

Стенин, не довольный тем, что его разбудили, вылез из спальника и полусонным голосом, пробормотал:

– Думаю, выплавит. Мао и кое-что еще, не потопляемо. Это, исторический факт.

– Да погодите Вы!

Матвеев пригнулся, уклонившись от второй подушки, брошенной Виктором.

– Господа матрасники, а также любители половить рыбку в мутной воде! У меня, один вопрос и существует небольшая общая проблема: кто-нибудь в курсе, какое нынче число?

– А тебе зачем?

Удивляясь, спросил Стенин.

– И ежу, ясно. Сейчас, лето 1998 года. Похолодает – начнется осень.

Сергей поморщился.

– Гигант мысли. Мудрее не скажешь. Могу только уточнить: приплыли мы сюда в августе.

Самая трудная задача, определить день недели, досталась Алексею.

– Я Аленке обещал, появиться в Москве, двадцатого августа. День мы ехали и парились в бане. Четыре дня здесь загораем, так что, сегодня…?

Концом удочки, Талызин принялся выводить на песке сложные вычисления, что-то прибавил, сминусовал пару цифр и, подводя итог вычислениям, вздохнул.

– Не знаю.

Виктор нетерпеливо взглянул на часы.

– Уже 7 утра. Кто-нибудь скажет, мы есть будем?

Стенин еще раз сверил время и радостно воскликнул, разглядев на циферблате цифру 17.

– С вас, пол-литра лимонного ликера! Сегодня 17 августа 1998 года.

Вместо благодарности, Матвеев разочаровано процедил сквозь зубы.

– Перебьешься. Всё единение с природой испортил. Мы, свои часы с Алексеем у Анастасии оставили, а он.… Впрочем, будем считать, ответ на первый вопрос получен. Отбываем через два дня. Теперь, о проблеме. Надо послать гонца за хлебом в Константиново. Предлагаю, разыграть это дело на спичках.

Короткую спичку, а с ней, поход за хлебом, выиграл Стенин. Получив напутствие, долго не задерживаться в деревне, Виктор облачился в белый комбинезон и стал похож на приведение, зашагал сквозь утренний туман к паромной переправе.

– Живым бы вернулся.

Алексей с тревогой посмотрел Стенину вслед.

– Сплюнь, а не то сглазишь.

Зная безалаберный характер друга, Матвеев сожалел, что сам не отправился в Константиново.

– Не вернется к обеду, пойдем искать.

Между тем, Стенин благополучно преодолев густые заросли ивняка, спустился к реке, рассмотрев на противоположном берегу паром и хозяина переправы, сосредоточенно удившего рыбу. Подняв над головой фляжку с родниковой водой, взятой в дорогу у Матвеева, Виктор, что было сил, крикнул, намекая Михеичу, на возможность опохмелиться. Паромщик поднес к глазам бинокль, разглядел все, что ему было нужно; быстро развернул катер и вскоре, с радостью принял Стенина на борт своей ржавой посудины. Не задерживаясь, Михеич отчалил и, развивая не мысленную скорость, рванул в Константиново. Виктор вжался в поручень, удерживая свободной рукой фляжку с родниковой водой.

– Ты что, ошалел? Сбавь обороты!

Весело взглянув на Стенина, паромщик дернул за какой-то рычаг и прибавил ход.

– Спокойно, без паники. Ока не море – не потонем.

В следующий момент, когда до противоположного берега оставалось совсем немного, произошло неожиданное. Вместо того чтобы замедлить ход, катер резко ускорился, и словно раненый кит перед смертью, выбросился на берег. От резкой остановки, Михеич перелетел через штурвал за борт и, не забывая о главном, заорал благим матом.

– Полундра! Напиток береги!

Виктор смог удержаться на ногах и, не считая ушибленного плеча, отделался легким испугом. Весь перемазанный глиной, паромщик на четвереньках вполз на палубу, постепенно приходя в себя после кораблекрушения.

– В тот раз, я вас переправил, а обратно, вот напасть, не могу от берега отчалить. Движок заглох, хоть тресни. А мне вечером, из деревни, доярок на дойку везти. Не тягать же их на себе.