Кира Измайлова - С феями шутки плохи [litres]

Ее отец был купцом не из бедных, но, увы, умер в странствии, оставив супруге не такой уж малый капитал. Мой – всего лишь ювелиром, который тоже кое-что мне завещал. Я не бежала из дома до совершеннолетия еще и по этой причине: лишь мне было известно, где отец спрятал матушкины драгоценности и многое другое. Однако появись я с этим богатством в нынешнем положении, не миновать мне неприятностей. Да еще и тетушка заявит, что я ее ограбила! Нет уж, я терпела три года, выдержу еще немного… Денег от продажи того сундучка хватит, чтобы расплатиться с долгами и жить безбедно. Ну а тетушку с племянницей я, возможно, оставлю прислугой…

Позади, возле колодца, та девушка смеялась вместе с дорого одетым молодым вельможей – а в том, что это именно вельможа, я уже не сомневалась. Она была веселая, славная, только одного я не могла понять: отчего всегда такая чумазая? Ей бы хоть умыться да причесать роскошные светлые волосы, и на застиранное серое платьишко никто и не взглянет! У меня не меньше работы по дому, но отец наказал мне выглядеть достойно, что бы ни случилось. Пусть платье старое, перелицованное, но чистое, фартук всегда выстиран… Тетушка ведь не станет проверять, что именно я понесла в бельевой корзине к реке! Высушить одежду можно и на чердаке, а уж когда я глажу, никто и близко не сунется! Чулки заштопаны, но тоже чисты – спасибо, у меня маленькая нога, и Агатины старые чулки мне прекрасно подходят, не то пришлось бы надевать ботинки на босу ногу. Руки, конечно, не те, что пристало бы иметь девушке из хорошей семьи, но с этим я ничего поделать не могу. Зато осанка – королеве впору. Потаскай коромысло с мое – тоже такой обзаведешься.

Ну а Элла – она бесспорно красива, вот только за собой не следит…

– Боже мой, ну сколько тебя можно ждать? – встретила меня тетушка. – Деньги в горшке. Купи что я велела, да пошевеливайся! И… книгу не надо.

– Мама! – вскрикнула Агата.

– Или книга, или платье, – отрезала мать. – Выбирай.

– Платье, мама, – вздохнула кузина.

– Я так и думала… Маргрит! Сбегаешь в лавку, приберись и приготовь что-нибудь на завтра. Потом можешь отдохнуть: ужинать мы будем у господина Шилле, он пригласил нас на именины.

– Будут танцы! – добавила Агата.

– Вот-вот… Кстати, прежде чем идти в лавку, выглади нам выходные платья… А прибирайся как следует, завтра господин Шилле с сыновьями придут с ответным визитом!

Я пожала плечами и взялась за работу. Надо ли говорить, что уборка затянулась до позднего вечера? Дом не так уж мал, и пусть половина комнат закрыта, там тоже нужно было протереть пыль, проветрить и взбить постели: вдруг гости решат остаться на ночь?

Накормив кур, полив огород – многие устраивали такие на задних лужайках, уж лук с чесноком, пряные травы, морковь с капустой и пару тыкв там вырастить было можно, – приготовив ужин и перекусив остатками обеда тетушки и кузины, я села на ступеньку заднего крыльца и смогла наконец расслабиться.

– Девочка, подай на пропитание… – проскрипел старческий голос.

У калитки стояла сгорбленная нищенка.

– Я бы рада, да у меня денег нет. Вот, осталась только сухая горбушка на завтрак, – ответила я. – Могу еще яблок нарвать.

– А не отсюда ли… – она потянула носом, – так славно пахнет печеным окороком?

– Это хозяйский, – ответила я. – И не проси меня отрезать хоть кусочек, бабуля, не то мне голову оторвут.

– Своя рубашка ближе к телу? – хихикнула она.

– Несомненно. Впрочем… – задумалась я, – погоди-ка, бабуля. Входи да присядь пока.

Я знала, в каких кустах прячутся беглые куры, и пару яиц найти смогла.

– Могу еще молока плеснуть, бабуля, но немного, заметят недостачу, – сказала я, вручив ей добычу.

– Нет, от молока мне делается дурно, обойдусь водицей, – хмыкнула она.

Яйца она выпила сырыми, я тоже иногда так делала, когда донимал голод.

– Вот спасибо, девочка… Хлебушком не поделишься?

– Вам его не угрызть, – сказала я, постучав горбушкой по ступеньке.

– Ничего, водичкой размочу, – хихикнула старуха. – С яблоком-то так не выйдет!

Я подумала и разломила хлеб пополам.

– Ею и целой не наешься, – сказала я, – а так хоть какая-то видимость справедливости.

– Неужто ты веришь в справедливость, девочка? – прищурилась старуха. Странно, но от нее совершенно не пахло. Вообще ничем, даже тем, чем обычно воняет от бродяг.

– Не верю, – ответила я. – Но я ее добьюсь.

– Хочешь, помогу тебе?

– Не нужно, – сказала я. – Пройдет еще полтора года, и вот тогда…