Валерий Горшков - Альянс

Разумеется, ничего подобного не происходило. Произошло другое событие, которое навсегда перечеркнуло мои страхи, полностью уничтожило все ужасы этого места. Знаете, говорят, все события неизбежны, ведь не будь они неизбежностью, их бы попросту не произошло. Данное событие я привык считать неизбежным. Однажды, ближе к вечеру одного из одинаковых дней, я встретил её. Кэтрин Де’Нёв. Или, как я называл её до последней нашей встречи, Кэт. Сидя на лавке, я с запозданием заметил, что кто-то резво подсел ко мне. Я повернул голову и увидел девочку, как показалось, немного старше меня, зелёные глаза которой, сверкая, изучали моё лицо.

«Ну прямо кошка», – подумал я.

– Привет, меня Кэтти зовут, для друзей – просто Кэт, – сказала она и одарила меня задорной улыбкой. Я не удержался и засмеялся, сказав, что глаза выдали её имя раньше слов.

– Джейсон Форс, – я задумался. – Для друзей – Джей-Джей, – рассмеявшись глупости ответа, сказал я и протянул руку. Она крепко пожала её и тоже рассмеялась.

Не могу сказать, что она была самой красивой девчонкой, что я встречал. Так посмотришь со стороны, и вроде ничего необычного, но было в её смехе, даже в самой манере смеяться что-то исключительное, то же можно было сказать и о всей её привычке держаться – то, как она говорила, жестикулировала, поджимала изредка губы, казалось уникальным, и я пока не мог понять, красили её эти особенности или, наоборот, искажали.

– Тот самый Джей-Джей, который боится ездить в капсулах? – спросила Кэтти.

«Откуда она узнала?» – я отдёрнул руку.

– А ты, выходит, та самая Кэтти, которая следит за ничего не подозревающими людьми? – нашёлся с ответом я.

– Нет, только за членами общества луддитов [8] Луддиты – участники стихийных погромов в Англии XIX века, противники промышленной революции, уничтожавшие машины, которые вытесняли с производства людей. Также луддитами называют людей, чьи воззрения на технический прогресс и действия в отношении механизации/роботизации промышленности граничат с религиозным фанатизмом (такие люди считают технологии и автоматизацию происками дьявола). , – улыбнулась она. – Или ты обыкновенный трусишка?

– Ещё чего. – Я даже не знал, что прозвучало обиднее – луддит или трус. – Просто ты не знаешь, как они работают.

– А, так ты наслушался всяких бредней про помехи в тоннелях? Боишься выйти на посадочную станцию уродцем? Не бойся, тебя невозможно сделать уродливее.

– Ха-ха, очень смешно. – Я вдруг почувствовал себя уязвлённым и подумал, что именно этого она и добивалась. Мы перекинулись всего парой фраз, а я уже трус, луддит, вот теперь ещё и урод. Зачем она это делает? – Нет. Это тоже, но не это самое главное. Все слышали про теоретическую задержку. Я говорю, что ни ты, ни я не имеем ни малейшего представления о том, как они действуют.

– Много ли ты знаешь вещей, устройство которых можешь объяснить?

– Уж побольше твоего, – хмыкнул я. Она начинала меня раздражать, и я поймал себя за попыткой отыскать в её манерах что-то отрицательное. – Во всяком случае, стараюсь это делать.

– Ну вот и потрудись для меня. Не пересказывай бездумно чужие слова, а объясни дурочке, что не так с болидами? – не унималась она.

Это определённо был вызов, и я принял его, хоть в глубине души понимал, что как бы убедительно я ей ни объяснял суть своих опасений, она всё равно начала бы их высмеивать. Хотя в таком случае сразу стало бы понятно, что она намеренно пыталась вывести меня из себя.

– Капсула дематериализует пассажиров, верно? – начал я, глядя в её глаза, будто ставшие ещё зеленее от переполнявшего их скепсиса. – А затем собирает обратно. Насколько я знаю, Эмерсайз так и не озвучил точность такого воссоздания. Даже 2,93 высчитаны с погрешностью, а это всего лишь время жизни эфирной частицы. Мне кажется, с таким сложным объектом, как человеческое тело, стопроцентного результата достигнуть не так просто. Даже если точность составляет девяносто девять целых и девять в периоде процента, то в конечный пункт приедет уже не тот человек, который садился в капсулу. А если сделать несколько поездок? Он будет изменяться понемногу каждый раз.

Лицо Кэтти помрачнело, но всего на секунду. Внутренне я торжествовал. Что бы ей ни напомнили мои слова, они метко хлестанули её в самое незащищённое место.

– Ничего более идиотского не слышала, – осклабилась она.

Невозможно было понять, почему она так сказала – от того, что изначально намеревалась раскритиковать мои слова, или же виной всему стал неожиданный для неё отпор.