Ольга Васильченко - Тайны Кипеллена. Дело о запертых кошмарах

– Ух ты! – любопытная Ася тут же сунулась в брошенную на стол папку. – Малышка, твои работы с каждым разом все лучше! Врочек ещё не скрежещет зубами от зависти?

– Скорей, плюется ядом недовольства и считает, что растрачиваю талант попусту, – усмехнулась я, вытаскивая из сумки эльфийский роман, который заканчивала иллюстрировать.

И хоть брали меня в лавку помощником книгопродавца, степень мастера-живописца, добытую десятью годами обучения в Школе Высших Искусств, никто не отменял. Так что иллюстрации к эльфийским романам в безумном количестве поглощаемых моей лучшей подругой, давали неплохую возможность подзаработать. Хозяин, сам мастер-живописец, сначала ворчал, но потом смирился и даже начал спихивать на меня часть своей работы.

Стоило перевернуть табличку на двери и вернуться на место, как явился первый посетитель. Колокольчик приветственно звякнул, а я интуитивно вжалась в кресло, более всего желая провалиться под пол! В лавку, покачивая в руке черную отполированную трость, вошел Бальтазар Вильк…

Из личных записок Бальтазара Вилька, мага-припоя Ночной стражи

Сырость, холод, вонючие листья и тоскливый ветер с залива. Ненавижу осень! На улицах опять снуют толпы студентов, вернувшихся после каникул. Во время отдыха толк из них выходит, а вот бестолочь возвращается обратно на учебу. Вбивай потом в их оскудевшие мозги всё по-новому. Легкий приступ ностальгии противно кольнул сердце. Хотя, что мне? Скоро седьмой год, как свет мудрости в дремучие студенческие головы проливают другие. Я с легкой завистью проводил взглядом шумную ватагу прогомонившую мимо дилижанса. Они-то бодрые, румяные, здоровые – им промозглые длинные дни нипочём. А у меня подранная топляком нога так ноет, что впору выть, как этот самый топляк. Даже нежданно выползшее солнце уже не греет, зато подло слепит глаза. Хотелось захлопнуть дверцу дилижанса и юркнуть обратно в темноту кабины, чтобы убраться подальше от Кипеллена, хоть назад в Ривас, а хоть бы и дальше в Зодчек. Всё равно! Лишь бы не слышать противный голос капитана Браца. Не успел вернуться, а он уже несётся навстречу, как соскучившийся пёс. Того и гляди испачкает штаны грязными лапами и обслюнявит рукава. Брр! На распутывание преступления у него нюха не хватает, а почуять меня, пожалуйста. Красная рожа, чудовищная одышка и мокрая от пота рубашка на груди. Снова скачет на месте убийства, топчется по следам и орёт как скальный дракон во время брачного периода. Хотя, тут я слегка покривил против истины. Может, Брац и был неважным следователем, зато управленцем – отменным, и свой капитанский кусок хлеба с маслом ел не зря. Только любовь к показушности, мол глядите как Ночная стража работает на благо мирных горожан, временами изрядно раздражала. Тем более, времена сейчас не лучшие. Светлейший князь растийский больше интересуется охотой, чем государственными делами. Власть крепко держит в руках гильдия купцов. Они занимают почти все места в городском совете, даже градоначальник из их числа. Но гильдия алхимиков набирает силу и наступает им на пятки. Так что любое громкое дело тут же берётся под контроль.

Пока Брац нёсся ко мне, словно разъяренный чмопсель, потрясая на ходу толстыми щеками, получилось осмотреться и… Вот на кой леший на месте преступления отираются штатские? Снова не обошлось без городских властей? Я иронично усмехнулся в усы, опознав в одном Кузьму Куцевича, сына кипелленского головы и по совместительству секретаря городского совета. Давно ходили слухи, что старик Куцевич прочит сына на свое место. Хотя по городу этого молодчика иначе как Куцем не называли, а обзывали и того хлеще. Уж больно нрав у парня был дурной, да буйный. Вторым гражданским оказался мой бывший коллега по боевой кафедре Школы Высших Искусств старый брюзга Рекар Пшкевич. Лет ему было что-то ближе к пятидесяти, но выглядел так, словно позавчера похоронили. Он, хоть и не принадлежал ни к одной из враждующих гильдий, давно прописался в городском совете и упорно лез выше. А дело-то, похоже, с магическим душком. Иначе стороннего мага не позвали бы, а дождались меня. Да и сам Пшкевич ради ерунды никогда бы вмешиваться не стал.

Он, видно почуяв на себе мой взгляд, обернулся и поморщился. Я шутливо отсалютовал заклятому коллеге по цеху. Но тут капитан, наконец, протолкался ко мне и, как всегда, переложил с больной головы на здоровую.

– Опять! Опять! – ревел он, тяжело дыша, так что тугой живот подскакивал с каждым вдохом. – Где вы пропадали, Бальтазар? У нас тут пять карачунов! А вы сидите в дилижансе! Благо, пан Пшкевич согласился помочь. А у него, между прочим, заседания в городском совете, да еще начало учебного года, студенты… Не разорваться же ему…