Александр Коренной - Тень Луны

Розенкранц быстро находит нужную страницу. Там текст и пять фотографий – две женских и три мужских.

– Показания вот этих девушек? – уточняет немец. Я раскрываю материалы диплома и тоже в свою очередь смотрю на фото.

Одно из них производит на меня впечатление, и я завороженно прикипаю к нему глазами, словно вижу в первый раз. Потеет под мышками. Как я его не запомнил? Ведь сканировал, когда готовил текстовую часть.

Теперь я узнал его.

Фото из альбома семьи Соколовской. Девушка, похожая на Лену. В тексте работы оно черно-белое, вот почему я не идентифицировал его в альбоме Любовь Ивановны. Читаю внизу под снимком то, что Розенкранц на секунды раньше меня произносит вслух.

– «Берестянная В.Я.» Это одна из спасшихся узниц?

Виталина Яковлевна, вспоминаю я упомянутое мамой Соколовской имя. Вот это совпадение! Прабабушка исчезнувшей Лены была в Сырецком концлагере и сбежала, став героиней моего «дипломника».

– А вторая девушка на фото? – интересуется немец.

– Она также проходила как свидетель преступлений фашистов. Ее фамилию я в работе не указал, но она есть в архивах следствия по Бабьему Яру.

– Вы говорили, была еще третья, – замечает Розенкранц, и, оторвав взгляд от текста и фото, внимательно смотрит на меня.

Как щепетильно он все отмечает и запоминает.

– Была, по рассказам беглецов. Но следователи комиссии ее не допрашивали. Девушку просто не нашли, и в материалах работы, соответственно, нет и ее фамилии.

Розенкранц удовлетворенно кивает, и я понимаю, что от него отстрелялся.

Есть вопрос и у профессора Ташкова. Надеюсь, так, как немец, он меня «грузить» не будет.

– Александр. В работе вы также упоминаете об Иване Кузьменко, игроке киевского «Динамо», участнике знаменитого «матча смерти». Насколько достоверным следует считать ваше утверждение, что Кузьменко расстреляли при его попытке заступиться за девушку, а не со всеми остальными арестованными в августе футболистами, как зафиксировано в официальных источниках?

Профессор Ташков – известный в университете фанат футбола, и трагическая судьба киевских футболистов, защищавших на поле спортивную честь Родины, не могла оставить его равнодушным. И он внимательно прочитал, а не пролистал мою работу. Благодарю его за это, а в ответ докладываю.

– По материалам допросов нацистов действительно Кузьменко был расстрелян вместе с другими игроками «Динамо». Но мне удалось обнаружить письменные воспоминания очевидцев, выживших узников, которых немцы увезли в Германию перед ликвидацией концлагеря. Их свидетельствам я склонен доверять больше, и они опровергают утверждения охранников. Это признания двух разных людей, ставших прямыми свидетелями убийства Кузьменко, когда он спас некую девушку от издевательств фашистских надзирателей.

– Хорошо, у меня нет вопросов, – удовлетворенно произносит Ташков и добавляет. – Отличная работа, студент Рудный.

А я думаю, что Ташков, как историк и как любитель футбола, не раз представлял себя в роли игрока в матче с фашистскими футболистами. И мысленно, как Иван Кузьменко, забил в ворота врага решающий гол.

– Присоединяюсь к мнению коллеги, – объявляет Полумянный и усмехается мне. Немец что-то записывает в книжечке и оставляет меня без отзыва.

А я понял, что все подошло к концу. Невидимый камень, разрывая веревку, слетает с души к моим ногам, и я мысленно, с облегчением подпрыгиваю вверх.

Я получаю высшую оценку по дипломной работе, а Ташков интересуется о моем выборе дальнейшего жизненного пути.

– Рассчитываю, что знания историка помогут мне в милицейской службе, – отвечаю я, и действительно уверен, что оперативник должен быть образованным и эрудированным человеком. Как же иначе раскрывать сложные и запутанные преступления?

– Жаль, Саша, – все же заметил Полумянный. – Я подумал бы на твоем месте о карьере ученого. Но, в любом случае, в добрый час.

Мне желают успешного пути, и я – с большой радостью и с небольшим сожалением – готовлюсь покинуть стены родного университета. Уже собираюсь выходить из аудитории, как вдруг раздается последний вопрос.

Точнее, обращение.

Магистра Розенкранца.

– Только запомните, Александр. Сильные люди – не те, кто любыми способами стремятся выжить. Это как раз удел слабых. Сильные те, кто не боятся умереть.

Твердая, назидательная и странная мысль уверенного в себе человека. Я не понимаю ее, но также не согласен с ней.

– Вы правы наполовину, господин Розенкранц. Да, не боятся умереть, но должны жить. Пока живет человечество в вечной борьбе со Злом.