Илья Букреев - Век нерожденных

Никакой реакции, словно доктора вовсе не было в комнате.

– Сперва хочу выразить благодарность за проделанную работу. Меня переполняет неимоверное восхищение от твоего подвига. Спуститься в неведомое за образцом, о котором ничего неизвестно – это истинный героизм. Я бы никогда не решился.

Ноль эмоций, с равным успехом можно петь дифирамбы гипсовому бюсту.

– Тебе наверняка интересно – добытые образцы переданы в лабораторию, и после первичного изучения их отправят на Землю. Мы полетим следом. Ладно, вижу ты устал, набирайся сил. Я еще зайду, – доктор встал. – Перед уходом еще раз скажу, что восхищаюсь тобой. Пробыть столько времени в ужасающей бездне, во враждебной среде при полном мраке…

Алексей залепетал полушепотом нечто несвязное.

– Что ты сказал? – спросил доктор и настроил слуховые приборы на повышенное восприятие.

Бормотание преображалось в отдельные фразы. Зрачки расширились. Было похоже, что Алексей разговаривает с бесплотными собеседниками, которые окружили постель, при этом создавалось впечатление они будто бы постоянно ускользали от взгляда. Внезапно Алексей вскочил на матрас и сиганул на этажерку с бельем, уцепился и занял уверенную позу, при этом начав повторять одну и ту же фразу.

Прислушиваясь изо всей мочи, доктор настроил приспособление в ухе на сверхповышенный прием звука с искусственным распознаванием речи. Тогда среди невнятной сумятицы ему удалось разобрать повторявшееся слово «Стена». Пульс больного подскочил до опасного предела. Доктор вынул из халата небольшое устройство размером с перечницу, настроил определенным образом и направил в сторону Алексея. Словно по мановению, Алексей начал затихать, потом обмер и приземлился прямо на подставленные руки Шеварднадзе, который отнес его на кровать и сделал рукой знак дежурному врачу, который с волнением наблюдал за прозрачной стеной. Когда врач подошел к кровати, Шеварднадзе меланхолично заключил:

– Пациент спит. Проведите контрольный осмотр. Помимо этого, я желаю, чтобы Алексея подключили к аппарату, который позволит записать образы его снов.

– Вы поняли, что с ним, Давид?

– Дела его плохи.

Никуда не заглядывая по пути, Шеварднадзе пошел обратно в кабинет. Отворив дверь, он заметил прилегшего на кушетке командира.

– Удобно у вас здесь. Может записаться на прием? Впрочем, довольно о глупостях. Узнали что-нибудь?

– Товарищ полковник, Алексей пока не способен на вразумительный диалог.

– Ну что-то же вы вынесли из посещения? Рассказывайте, не заставляйте ждать, мы не в очереди за пивом.

– Вероятна потеря памяти и шок.

– С чего вы это взяли?

– Петр!

– Что?

– Вы немедля отозвались, едва услышали свое имя. Все потому, что оно имеет важную роль в психике. С именем человек отождествляет собственную личность.

– И что с того? Не пойму.

– Он не откликнулся на имя, вообще. Затем я упомянул дом, Землю. Скажи я сейчас любому на базе эти два заветных слова, и немедля увижу тоскливый взгляд и набор эмоций в мимике. Ведь мы находимся так далеко.

– А он?

– Снова ничего. Будто я упомянул не родную планету, а завел речь про безделицу, о ложке, например.

– Что же он перенес, если за полторы недели напрочь забыл прожитую жизнь… Хоть на что-то он среагировал?

– Я заметил возбуждение, когда упомянул о яме. Притом не об экспедиции, сиречь работе, а свойствах самой ямы. Он говорил бессвязно. Отчетливо я уловил единственное слово «Стена».

– Стена? Из масштабной экспедиции он запомнил стену? Святые угодники… Жалко парня. Я доверился вашим осторожным методам, а на выходе получил бред помешанного. Доктор, поймите, нам крайне необходимы сведения от человека, побывавшего в яме.

– Знаю. Поэтому надеюсь, что пациент не потерян безвозвратно. В его разуме заточены ответы, но, чтобы их получить нам требуется проявить деликатность и терпение.

– Давид, у человечества нет времени терпеть. Нам нельзя отправлять образцы без сопроводительного пояснения о том, как они были добыты. Если протянем здесь дольше запланированного, остановка дома получится краткой, а ведь нам предстоит новый полет в неизведанные миры.

Шеварднадзе разбудил поздний звонок. Гомон по меньшей мере половины экипажа доносился до спальной комнаты. Доктор насилу открыл глаза, в которых проявилось изображение командира.

– Полковник?

– Давид, ученые закончили первичное изучение образца. Очень любопытно. Не желаете взглянуть?