Данила Резак - Месть обреченных

Груббер что-то невразумительно мычал. По толстому лицу его струились слезы вперемешку с кровью и соплями. Он с неизъяснимым ужасом смотрел на острие мерцавшего во мраке острия меча, на котором отражался огонек масляной плошки, стоявшей на трапеции наковальни.

– Не я убью тебя, Дитрих. Я пришел, собственно, не за этим мечом. Мне нужно то, что ты хранишь в бочке с кислотой, там, в углу. Мне нужен Кровоточащий. Эта вещь не твоя, и я пришел забрать ее. А жить ли тебе – или умереть – решать не мне. И, полыхнув глазами, щеголь перевел взор с оружейника, на бочку, в которой пенилась зеленая едкая масса.

Лежащий на полу Груббер почувствовал затылком какое-то движение и с неимоверным усилием повернул голову с напрочь разорванной челюстью.

Послышался глухой стук, и бочка зашевелилась, а потом опрокинулась набок. Зеленая жижа, отвратительно смердя и булькая, ринулась по каменному полу, а в бочке что-то завозилось и стало потихоньку выползать из ржавого чана.

То, что открылось взору полуживого от боли и ужаса оружейнику, заставило его изувеченный рот выдать такой ор, что от крика, казалось, могут обрушиться своды подземной кузни. Крик сорвался на визг, когда нечто окончательно выползло из опрокинутой бочки и повернуло голову к Грубберу. Извиваясь, разъеденный кислотой человеческий труп хлестал в разные стороны обрывком позвоночника, что торчал из разложившейся спины. Потихоньку продвигаясь по полу, существо беззвучно шамкало ртом с черными остатками зубов и пустыми глазницами, истекающими жижей, и смотрело вперед, прямо на оружейника. Груббер почувствовал, что его видят! Мастер стал потихоньку отползать к выходу, затем поднялся на ноги, однако половинка трупа неожиданно резво приподнялась на руках, в одной из которых был зажат ржавый клинок странной волнистой формы, и резво перебирая руками, оказалось рядом с Дитрихом. Подпрыгнув на ладонях, как на пружинах, оживленная половинка некогда человеческого тела размахнулась прогнившей рукой и ударила мечом Груббера в бок.

Груббер как во сне ощутил холод ржавого лезвия с щербинками и заусенцами, продирающегося через толщу его кишок. Этот смертельный холод закончился уже на половине пути клинка, потому что Дитрих Груббер, оружейник с улицы Длинных Ножей, умер от болевого шока.

Незнакомец выбрался из подвала, держа в руках завернутый в тряпицу ржавый клинок. За ним, цепляясь остатками пальцев за стальные прутья лестницы, выполз труп.

– Пойдем, дочка. Сейчас ночь, все спят, и мы потихоньку проберемся на кладбище «Тран Кельдер», чтобы достойно похоронить тебя. А потом я навещу одну незамужнюю сироту.

Убийца расхохотался собственной шутке и отточенным движением элегантно надел шляпу.

Труп послушно наклонил истерзанную голову и пополз за своим освободителем. Незнакомец уже собрался выходить, однако, словно вспомнив о чем-то, подошел к люку и крикнул в темноту подвала:

– А ты чего там разлегся? Давай-ка, прошвырнись с нами, покажешь короткий путь. Я мало знаком с вашим паршивым городом.

Внизу что-то пошевелилось.

Крестьянская повозка, дребезжащая по неровной дороге, сбавила ход. Вдоль обочины, согнувшись под тяжестью мешка изрядных размеров, шел парень лет двадцати. Маленькая вязаная шапочка весело торчала на макушке его черноволосой головы, на висках которой уже погуляла седина. Длинные, давно нечесаные волосы спутались от пота и грязи. Широко улыбаясь кривозубым ртом, он щурился от солнца, и что-то мурлыкал себе под нос. Серые глаза блуждали по лесному гребешку, что тянулся вдоль дороги с правой стороны. Слева от пути раскинулись засеянные пшеницей поля и далеко впереди виднелись крестьянские дома. Прямой, даже несколько благородный нос путника вдыхал в себя ароматы жизни.

«Даже не вериться, что где-то так хорошо…» – сказал он себе, и его лицо на минуту омрачилось.

«Подбросить, дружище?» – пророкотал мощный бас монаха в черном кожаном плаще, что сидел на повозке, понукая «непокорную скотину». По татуировке собачьей головы на запястье левой руки, парень понял, что служитель из монастыря «Пут Санатакия». Этот духовный центр уже в течение двадцати последних лет являлся культовым местом для сторонников Отступника, также известного как Отринувший Судьбу.

– Спасибо, я и сам дойду. Пешком – приятнее. Столько красоты вокруг!

Монах пожал плечами, но обгонять не стал, парень сразу признал в нем болтуна.