Марсель Македонский - Цицерон - В поисках правды

Глава 3

Завтра наступит день, который расставит все точки над «и» – завтра должен состояться Суд над Цицероном. Один только этот факт привёл Детектива в трепет. Он знал, что завтра должен быть внимательным и собранным, поэтому провёл весь день, стараясь не думать о предстоящем событии, а любой тревожный позыв запивал валиумом. В десять часов вечера он для большей уверенности выпил снотворного и отправился на боковую. Пилюля мгновенно подействовала, и уже через пять минут Детектив провалился в глубокий сон.

Проснулся он свежим, отдохнувшим и полным сил – даже оставалось несколько минут до будильника. Позавтракав на скорую руку, Детектив отправился в Суд. Первая часть процесса была спокойной – Свидетели выступали один за другим. Все как один обвиняли Цицерона в мошенничестве самой разной степени. И с каждым очередным Свидетелем в Детективе крепла уверенность в том, что все его страхи были напрасными, даже Цицерон ничего не сможет поделать с таким количеством обвинений. Более того, процесс освещается телевидением, значит, не будет никаких подтасовок – всё-таки общественный резонанс в демократичном обществе не просто фраза. Детектив частенько поглядывал на Цицерона, и тот выглядел уже не таким спокойным, даже волновался. Так, во всяком случае, казалось Детективу. Но когда Судья (наконец-то!) объявил, что предоставляет слово подсудимому, у Детектива ёкнуло сердце. Он посмотрел в сторону Цицерона, но не увидел его на месте. Более того, все сидящие рядом с Детективом стали поворачиваться к нему. Судья в третий раз вызвал подсудимого, и тут внутри у Детектива похолодело: он понял, что в судейской мантии сидит не кто иной, как Цицерон, а подсудимым является он – Детектив. Усилием воли он заставил себя встать и пойти, но ноги его отказали и он рухнул на пол, не пройдя и пары шагов…

Он проснулся на полу весь мокрый от пота. Его била мелкая дрожь. Часы показывали начало третьего ночи. Значит, до будильника ещё почти пять часов, а весь Суд был просто сном. Кошмарным и фантастически реальным. Но всё-таки сном. Нельзя позволять эмоциям брать верх. На подгибающихся ногах Детектив дошёл до кухни и принял лошадиную дозу снотворного. Лишь проглотив пятую пилюлю, понял, что натворил. Словно пьяный, он набрал на телефоне номер Прокурора и попытался добраться до туалета, чтобы не дать пилюлям начать действовать. Поздно…

Через полчаса к нему приехал встревоженный Прокурор, а ещё через двадцать минут «скорая» везла Детектива в ближайшую больницу – его жизнь висела на волоске. В это же самое время Цицерон улыбнулся во сне…

Глава 4

Настал день Суда.

Как только Репортёры, Свидетели, Присяжные, Приставы, и Судья заняли свои места, Прокурор попросил слова. Он сразу взял ситуацию под свой контроль, обвинив Цицерона в том, что Детектива из-за этого дела увезли на «скорой». И сумел доказать, что теперь оно стало очень личным для всех присутствующих в зале. После этого он нарочито вежливо предложил подсудимому последний шанс признать свою вину. Цицерон в ответ только улыбнулся и покачал головой. Прокурору не понравилась улыбка, но он был счастлив от той мысли, что сможет запереть этого мошенника на несколько пожизненных. Он вызвал первого Свидетеля…

Процесс шёл, Свидетели сменяли друг друга, Прокурор делал всё, чтобы вина подсудимого была ясна и понятна даже тем, кто до этого сомневался…

«Да, он молодец, – подумал про себя Цицерон, – умеет расположить к себе. Будь он телеведущим, рейтинги канала взлетели бы вверх, а стал бы политиком, многие бы отдали за него свои голоса». Действительно, Прокурор был хорош. Но он не знал Слова Цицерона. А значит, битву он проиграл в тот самый момент, когда Детектив попросил его взяться за это дело.

Когда было сделано два перерыва, Прокурор осушил три литра воды, а поток Свидетелей иссяк, зал Суда просто кипел негодованием. Все находившиеся в нём смотрели на Цицерона глазами разъяренных животных, готовые его растерзать на части, потом воскресить и снова растерзать. У Судьи даже руки чесались ударить молотком по столу и сказать «Виновен!», смакуя каждую букву. Но профессионализм взял верх над эмоциями и он нехотя объявил, что слово предоставляется обвиняемому.

Цицерон встал, не поднимая головы, прошёл через пылающий гневом зал и занял место возле Судьи. Ещё некоторое время приставы сдерживали бушующую публику, но вскоре в зале воцарилась абсолютная тишина – казалось, сам воздух пронизан ожиданием и нетерпением.