Татьяна Линг - Душегуб

После произошедшей трагедии Том Страйк, напарник отца и по совместительству лучший друг, взял на себя опеку надо мной. Бабушка, единственная из оставшихся в живых родственников, не могла физически заниматься такой активной девочкой, какой я была в детстве. Она давно находилась в доме престарелых и редко вспоминала, кто я такая, даже в те минуты, когда мы с Томом ее навещали.

Вторым тяжелым ударом для меня стал ее уход. Буквально через месяц, после похорон сына, бабушка ушла из этого мира. Теперь остался только Том. Хотя полицейский чересчур жестко воспитывал меня, навыки, которые шеф мне привил, не раз спасали в трудных ситуациях.

Резко взбунтовав против моего выбора стать частником, Том любил подкидывать мне дела особо сложные. Таким образом он убивал двух зайцев: показывал полицейским – детективам, какие они бездарности (если у меня получалось лучше), или намекал как я много теряю, не находясь на положенном месте государственного следователя (если я не справлялась с заданием).

Практику найма частных лиц полицейские использовали, чтобы гарантировать обществу прозрачность расследования. Обычно это случалось, когда была замешана важная шишка, делу предавалась огласка в СМИ или заинтересованные в быстром и качественном результате лица, настаивали на этом.

Частным сыском занимаюсь около пяти лет. От убийств до мошенничества – категория дел за которые я бралась обширна. Перед тем как приступить к новому расследованию, я ощущала волнение, трепет, предвкушение и даже азарт.

Но это обычно… Сегодняшний же день порадовал одним завершившимся делом и одним странным звонком. Я долго рассматривала часы, прежде, чем принять этот вызов. Чувство тревоги плотно засело где-то внутри и ныло, как колено в плохую погоду. Произойдет плохое… Саданула на зеленую иконку вызова:

– Слушаю.

– Дочка, привет! Ты как? – «дочкой» Том называл меня не часто, поэтому я догадалась, приемный отец сейчас один. Хотя… Только я подумала, что можно расслабиться и разговор будет касаться дочерней обязанности присылать голосовые сообщения хотя бы раз в неделю, как он продолжил:

– Тут такое дело…хммм… – последовавшее за этим молчание на том конце надоедало и лишь усугубляло мнимую тревожность. Я могла слышать тяжелое дыхание шефа. В последнее время полицейский набрал вес и подзабил на здоровье. Я ждала.

Странно, начальник полиции, не выискивал подходящие слова, когда дело касалось передачи фактов, тут же явно произошло что-то из рук вон выходящее, что даже у такого опытного копа вызывает ступор или полицейский раздумывал, стоит ли меня привлекать? Обычно нерешительность для Тома несвойственна.

Вздох.

– Мне нужна твоя помощь, как профессионала. Ты свободна?

– Конечно, давай исходные данные…

– Я ограничен в распространении информации. Точные указания получишь на месте… И да, ты нужна сейчас!

– Кидай координаты. – Я грустно посмотрела на себя в зеркало, телефонный разговор застал меня в душе. С темно-рыжих завитушек капала вода, а зеленые глаза с полопавшимися капиллярами не придавали мне шарма. Тридцать с небольшим, невысокого роста, толстоватый на мой взгляд зад, но посидели бы вы с мое на фаст-фуде, когда пропадаешь в долгой засаде несколько суток, то выглядели бы наверняка хуже. Общее впечатление – слишком уставшая, слишком потрепанная, такая, какой я обычно возвращаюсь с заданий…

Я мечтала проспать двое суток напролет так, как только закончила выслеживать злостного должника в нижних мирах. Но некому пожаловаться, да и пожалеть некому. Сыщики не склонны рассказывать и показывать слабости – плохо сказывается на бизнесе, а такую роскошь, как отказаться от дела я не могла себе позволить, тем более дело предлагалось шефом, а значит ожидалось сложным, стоящим, в общем интересным.

К счастью, пока летела на флайкаре к месту, указанному Томом, смогла немного вздремнуть, чтобы обеспечить ясность восприятия, потом рассеянно читала новостную ленту в планшете, удобно развалившись в кресле водителя, я надеялась получить какую-нибудь информацию, про намечающееся дело, но СМИ молчало, выдавая только странности в поведении людей и случаи массового самоубийства.

Управлять аппаратом мануально не требовалось: мне выделили специальный государственный коридор, по которому я двигалась согласно траектории, задаваемой Центральным Управлением. Оно же контролировало мой флай, добавив в разы к разрешенной скорости.