Анна Неделина - Всего лишь легенда

Разносчица тихо вздохнула. Ну, будем надеяться, что в ближайшее время можно не ждать в гости воров, охочих до поклажи заезжих путешественников, явившихся в город темной ночью в непогоду. Если такой гость исчезнет – кто потом разберет, что случилось на самом деле… Ну, а если все же заглянут – я буду знать, что посетители явились с серьезными намерениями, и уделю им должное внимание.

Когда девушка ушла, я изучил дверной косяк, оконную раму, заглянул под кровать. Скорее привычка, нежели ежедневная необходимость. Не так уж часто меня пытаются убить.

Никаких подозрительных гвоздей, царапин, напоминающих проклинающие руны. По ощущениям – мне здесь не противно. На оконную раму я все же установил охранное заклятие. Дверь запер. Добротный засов шириной в четыре пальца внушал уверенность в собственной надежности. Для верности я усилил «охранкой» и его.

Только после этого я снял пояс с коротким мечом, положил у кровати, и, наконец, умылся и переоделся в сухую одежду. Еда была все еще горяча, когда я закончил.

…А ведь кухарка в этом заведении достойна восхищения. Не знаю, на каких травах она настаивала маринад, но обнаружившееся в принесенной миске мясо оказалось нежным и пряным, с легким ягодным ароматом. Сидр был холодным и тоже пряным. Эй, а не промышляет ли та самая кухарка травничеством? Хм, следовало бы поостеречься. А то, не ровен час, поутру внезапно для себя завещаешь все свое имущество в дар доброму трактирщику. Свежий хлеб с хрустящей корочкой, еще теплый внутри… ощущение, будто меня здесь ждали. Я с ногами забрался в полукруглую нишу у окна, с наслаждением вытянулся. Мне мнилось, что спать я хочу куда больше, чем есть. Но оставить без внимания столь славную трапезу казалось почти кощунством.

Снизу, из зала, доносился приглушенный гул веселья. «Праздник у нас, мастеровые гуляют», – пояснил трактирщик, когда показывал мне комнату. Собственно, мансарда оказалась самой уединенной, потому и была мне предложена.

Я все же уснул, и сильно пожалел об этом утром, проснувшись с ноющей болью в пояснице. Копчик тоже был недоволен, а голова казалась вдвое тяжелей против обычного. Вдобавок прямо в лицо мне светило солнце, а ближайшая крыша оказалась так близко, что я легко мог разглядеть трещины на старой черепице. Стрелку не составило бы труда убить меня. Хм… надо бы тщательней позаботиться о защите.

Пришла разносчица. Смущаясь, пояснила, что стучала вчера вечером, чтобы забрать посуду и слить воду из ванны, но я не отвечал. Стука я не слышал. А смущение девушки было настолько напускным, что я едва не рассмеялся.

***

Я еще завтракал омлетом с морковью и грибами, все с тем же ароматным хлебом (я уловил привкус кориандра), когда в трактир явился Соленмур Агат в сопровождении рутиноярского бургомистра. Они настолько отличались друг от друга, что, находясь рядом, казались карикатурой, нарисованной рукой ехидного художника. Агат был невысок и жилист. Но рядом с плечистым бургомистром выглядел едва ли не тщедушным. При этом он сохранял спокойствие и уверенность в себе. А бургомистр вот нервничал. Он, видно, готовился к встрече со всем тщанием. Ворот рубахи так и слепил белизной. Борода оказалась разделена надвое, как модно в столице. Только столичные щеголи еще суют в бороду мелкий цветок или крашеное перышко. Бургомистр на подобное не решился. Агат с его дымчатой мастью, напротив, казался почти стариком, хотя было ему немногим больше двадцати. Волосы его отросли до плеч. А в столице нынче стриглись коротко или же отращивали косы в стиле «боевые маги древности». И тоже вплетали перышки или цветные нитки, даже пуговицы.

У Агата была очень светлая нежная кожа, отчего тени под глазами казались красными и выглядели так, будто королевский сыщик специально подкрашивается, чтобы блеклые серые глаза не потерялись на лице. Прибавьте к этому поэтичную бледность, прямой нос и тонкие бескровные губы – получите зачарованного принца из романов, которые так любят читать девушки. В библиотеке Даренгартов под книги с подобными персонажами была отведена целая полка. Томики в бархатных переплетах, с тиснеными корешками и позолоченными обрезами. Под тончайшей рисовой бумагой в этих книгах были изящные гравюры с бесконечным множеством деталей, в каждой из которых крылся смысл. По тому, как девушки смотрели на Соленмура Агата, можно было легко угадать – склонны ли они проводить вечера за книгой. Возвращаясь к родовой библиотеке: я пытался представить, как матушка разглядывает загадочные Соленмуровы профили в обрамлении роняющих лепестки кровоточащих роз на фронтисписах и… не мог. Да, матушка не была стара. Но сложно представить ее легкомысленной и наивной. Сдается мне, она никогда не обращала внимания на полку с бархатными переплетами, а слуги тщательно сметали с них пыль, вводя заинтересованного гостя в заблуждение.