Анна Неделина: Оборотень в эклерах

Анна Неделина

Оборотень в эклерах

Лена зевнула и потянулась, раскачиваясь на стуле. Лерой увернулся от мелькнувшего в опасной близости от его головы картонного стаканчика с горячим кофе. Лена представила, как оборотень прижал уши. Хотя сейчас он был в человеческой ипостаси, но скорость реакции выдавала звериную сущность.

– Сколько уже? – спросила Лена.

– Три минуты.

Ровно на столько затягивалось собрание начальников отделов. Дурной признак. Шеф полиции – человек пунктуальный и обычно не тратит время сотрудников зря, полагая, что каждая минута службы должна быть потрачена на защиту горожан от преступников.

– И не ругается, – Лена задумчиво прислушалась к тишине в коридоре за приоткрытой дверью отдела.

– Так не на что. Тишь да гладь, – отозвался Лерой.

– Смотря где, – мрачно сообщил Хью, вваливаясь в кабинет. – О, благодарю! – перехватил из руки Лены стаканчик с кофе и, пока девушка пыталась возмутиться, поспешно сделал глоток. – Спасительница!

Лена только фыркнула, смирившись с тем, что кофе утрачен безвозвратно.

– Опаздываешь, – проворчал Лерой.

– Исключительно по служебным обстоятельствам, – Хью плюхнулся в кресло и в два глотка допил кофе.

Лена и Лерой смотрели на него выжидающе. Хью не глядя запустил стаканчик за спину и попал в мусорное ведро.

– Что на этот раз? – спросила Лена.

Хью тяжко вздохнул:

– Пришлось сбегать через окно и пробираться соседскими дворами.

– То-то от тебя псиной несет, – хмыкнул Лерой. – Мопс госпожи Масси злодейски на тебя напал?

– Эй! Ты за меня совсем не переживаешь! Между прочим, на меня мог напасть и волкодав господина Труша.

– Ты же не дурак, чтобы бросаться в огород к волкодаву. К тому же, будь все так, ты бы приполз без ноги. Значит, остается только мопс…

Хью поморщился и потер щиколотку:

– Это не мопс, а какое-то чудовище, – пожаловался он. – А ведь я кормил его куриными хрящиками.

– Наверное, он пытался сказать, что не любит курицу, – предположила Лена. – Так что случилось?

– Пропали очередные качели. На этот раз со двора госпожи Буше.

– Той, что угощает тебя картофельным пирогом по выходным?

– Все, закончилось время картофельных пирогов! – скорбно протянул Хью. – Проклятый похититель качелей разлучил нас. Почтенная госпожа подозревает, что я потворствую совершаемым преступлениям. Она прокричала это раз пять, пока стучала клюкой в мою дверь! Полагаю, к вечеру эту идею разнесут по всему кварталу. Кому, скажите, могло понадобиться здоровенное березовое бревно, привязанное к двум кленам пеньковой веревкой?

– Ммм… большому псу, которому не с чем поиграть? – предположила Лена.

– На меня не смотрите, я за бревнами не бегаю, – проворчал Лерой.

Хью уныло вздохнул:

– И ведь ни следа не осталось. На драконе он, что ли, прилетал?

– Дракона весь квартал бы заметил, – возразила Лена.

– Собралась бы знатная толпа во главе ученых и представителей регистрационной службы, – поддержал Лерой.

– Других версий пока нет. А госпожа Буше лишилась вместе с этим злосчастным бревном своей молодости! В смысле – воспоминаний о ней. Видите ли, она любила в абрикосовых лучах заката покачаться на качелях и вспомнить своего милого Робера, который собственноручно спилил с упавшей после урагана березы лишние ветки и сделал из нее основу для качелей. Знаете, что самое обидное? Я три ночи подряд хожу по всему кварталу в надежде заметить хоть что-то подозрительное. Дурацкое бревно было на месте – могу в этом поклясться. Паршивец не побоялся прийти рано утром! Почему я не продал этот дом еще год назад?!

Дом достался Хью от бабушки Матильды. Парень был не самым примерным внуком, и, завещав свою недвижимость, старушка, видно, решила ему отомстить. Хотя Хью далеко не сразу это понял.

Все домики в Клеверовом квартале одноэтажные и с черепичными крышами. В основном здесь живут престарелые дамы. Они могут часами беседовать, собравшись у крашеных невысоких заборчиков, устраивать конкурсы на самую крупную саду тыкву или фестивали образцовых цветочных клумб. Состязания были нешуточные: добрейшей души старушки норовили добавить соперницам в рассаду семена неподходящих по цвету растений или, того хуже, подлить какой-нибудь отравы, от которой всходы быстро вяли.

Хью был «нашим добрым полицейским». Его подкармливали всем кварталом, потому что он казался почтенным дамам слишком худым. Они рассказывали, какой Хью хороший, всем его подругам, которых у красавца-следователя всегда было в достатке. И в этом заключалась одна из причин, по которым Хью не продал дом, расположенный слишком далеко от центра и полицейского участка.