Александр Маклер - Часовщик

Тридцатилетний, худощавый и жилистый парень с рюкзаком на спине сел в автобус, который его повез на вокзал. Люди махали ему, кто-то играл на гармошке, они привыкли к нему, к его доброте и молчаливости. К нему даже начальник колонии приехал, чтобы проститься с ним, он пожелал ему счастливого пути, крепкого здоровья и дал еще небольшую сумму денег в дорогу. Михаил поблагодарил его, они пожали друг другу руки и Кузбан Альбертович уехал.

Мужчина смотрел через стекло автобуса и махал вслед провожающим его. После десяти лет тяжелых испытаний и выживаемости в невыносимым условиях, он снова возвращается домой, но тоже в некуда, его никто не ждал и не знал. Он возвращался совершенно другим и с большим опытом выживания и несправедливости, а также с запущенной болезнью, панические атаки, расстройства личности, чувства справедливости и отчаянья уживались в его голове. Когда автобус приехал на перрон вокзала, он сел на лавку и стал смотреть на рельсовый путь, было жарко, его лоб покрывался влагой, который он вытирал рукавом. Вокруг стояли люди, они мучились от беспощадной жары, пили воду, прятались в тени. Закалка Михаила жизни в суровых условиях не давала ему малейшей мысли куда-нибудь скрыться или попить воды, он задумчиво сидел и ждал, когда приедет поезд.

Поезд следовал в Ростов-на-Дону, в нем было душно и грязно. Мужчина зашел в общий вагон, его сперва с улыбкой встретила полноватая женщина сорока пяти лет с огромной родинкой на щеке, после того как проводник для поверки взял у Михаила документы, ее улыбка исчезла, покрасневшее от давления лицо побледнело.

– Проходите! – вымолвила она из себя, – ваше место сорок девять.

Грозный взгляд окутал страхом женщину, Михаил не понимал, что она говорит, его голова раскалывалась, на него снова напал приступ боли, который приходил раз в неделю. Мужчина поднялся в вагон, кое-как справляясь с недугом, его внушительный рост, худощавое вытянутое стеклянное лицо и зверский взгляд настораживал взглянувшего на него, а когда он проходил мимо, то встречали его гробовой тишиной, даже дети, которые без умолка визжали, замирали, чувствую страшную холодность.

Вагон был старый, зелено-коричневого цвета, в нем ехали люди разных возрастов и национальностей. Михаил занял боковое место, у него была верхняя полка, он закинул на свою полку вещи и сел за стол, напротив него сидела женщина преклонного возраста. Она занимала нижнее место и когда пришел ее сосед, она пила чай. Когда мужчина приземлился на сиденье, он невольно огляделся и поймал взгляд старушки, которая его внимательно изучала.

– Зинаида Ивановна, – сперва улыбаясь, а потом насторожено представилась женщина, – а как к вам обращаться молодой человек?

– Мишка, меня зовут Мишка, – задребезжал его голос, тембр был таким сильный, что вибрация прошла по столу.

– Михаил, не изволите со мной испить чай?

– Мне бы что по крепче, дышаться как-то легче, даже в словах не выразить.

– Стакан у вас имеется молодой человек? – услышав разговор соседей по купе, спросил пузатый с залысиной мужичек.

– Ты уже какой день пьешь? – с верхней полки послышался женский голос.

– Любаня, я два дня только пью, а сейчас я не пью, а знакомлюсь с людьми, но тебе не понять, ты мир видишь в своей проекции.

– Достал алкаш, – выругалась женщина и слезла с верхней полки вниз, – что смотришь, – ударив по лысине мужчину, надела тапочки и направилась в сторону туалета.

– Щас! – мужчина достал стакан из-под подушки и пластмассовую бутылку с алкоголем и налил, – держи, – протянул он Михаилу самодельный самогон и следом, взяв со стола огурец, дал ему, чтобы мужчина закусил.

Мужчина взял стакан в левую руку, посмотрел на бабушку, выдохнул и выпил.

– Ну, вот, а теперь можно и чай попить, – улыбнулся он и занюхал рукавом спиртное.

– Держи огурец, – продолжал тянуть он Михаилу овощ.

– Такое не закусывают! – ответил Михаил, – как твое имя добрый человек.

– Толя, я сам Омска, вот едем к теще в Москву, погостить, – ухмыльнулся он, – а ты?

– Я, да, – задумался Михаил, – еду из ада, а куда не знаю, больше двенадцати лет не был.

– В тюрьме сидел? – испугано спросила бабушка.

– Военный я, – посмотрел он в глаза Зинаиде Ивановне, а потом взгляд отвел к окну.

– Да, я просто поинтересовалась, у меня дед в ссылке был, отца расстреляли, повидала я сынок в жизни многое, боюсь я тебя, вид страшный, а что сидевший или не сидевший, человек есть человеком, да, даже с тюрьмы люди приходят человечески себя ведут, чем остальные, – разоткровенничалась женщина, – а вот военные, они кто?