Лана Яриволина - Связанные проклятием

– А что это? – Сара услышала, как лис приподнялся на своей лежанке.

– Те, кто их надел, называют это амагикраты. Но обычно все зовут просто наручи, – ответила девочка, опуская руки.

– А цветы причём?

– Понимаешь, сам по себе это просто металл, но выгравированные на нём руны не дают возможности колдовать. И снять тоже не дают. Я попыталась, в результате у меня появилась Метка. Но мне повезло найти рецепт, с помощью которого можно стереть руны. У меня есть все ингредиенты, кроме кровоцвета.

– Метка это пятно у тебя на руке?

– Оно самое. Раньше не особо беспокоило, но сегодня… – она замялась, вспомнив боль, подобную тысячи иглам. На миг почудилось, она вновь ощущает её, пронзающую и разрывающую.

– Значит раньше у тебя не было таких припадков?

– Чего? – не поняла Сара.

– В лесу ты упала, схватившись за руку. Припадок.

– Называй как хочешь, – Сара вздохнула, – Так где найти цветы?

– Сначала скажи, почему ты их под дубом искала.

Она поднялась и прошла к столу в углу комнаты. Взяв толстую тетрадь, принялась перелистывать страницы, пока не нашла заложенный между ними сложенный лист пергамента. Сев на стул, Сара прочла:

“В исход тепла под сенью дня,

В корнях древнее камня,

На свет пройдёт кровь бытия

Последней каплей чуда,

Осветит смерти тот острог,

Подарит исцеленье в срок

Расцветший кровью там цветок”

– Ниже идёт приписка, что это подсказка, где растут кровоцветы, – добавила она.

Лис ответил не сразу. Он несколько секунд молчал, а после спросил:

– И при чём тут дуб?

– Корни древнее камня. Я подумала, что это корни очень древнего дерева, а тот дуб самое старое, которые я видела. А исход тепла – осень.

– Мало ты видела, – усмехнулся лис, – Но корни древнее камня – это смерть.

– Смерть?

– Именно. Исход тепла и древние корни. Такие сравнения применялись в эпосе эльфовидцев. А последняя капля чуда – это остатки магии, пропитанные смертью. Из них и вырастает цветок.

– Подожди, подожди. Тогда получатся он растёт, там, где смерть?

– На могилах он растёт.

– Это получатся, придётся иди на кладбище, – нахмурилась Сара. Мысль о прогулке среди могил не внушила ей оптимизма.

– Ну вот это вряд ли, – протянул лис, – Если я верно понял, это людской город, а цветы растут на могилах Волшебного народа. Или колдуна чародея какого, но такое редко бывает.

– А оборотни? В Валлионне их много живёт.

– Точно нет. Оборотням чужда магия так же, как огню вода. Только Волшебный народ. И ты ведь знаешь, как их использовать? Цветы то есть.

– Здесь написано, раствор стирает руны.

– И как его готовить?

Сара просмотрела весь лист пергамента с обеих сторон и нахмурилась. Испещрённый чьи-то округлым подчерком пергамент украшало несколько рисунков, изображавших амагикраты и непонятную схему человеческого тела, с подписями на незнакомом ей языке.

– Нет рецепта. Наверное, он на другой странице был…

– Так посмотри на другой странице.

– У меня её нет, она в книге, – буркнула Сара.

– А где же тогда сама книга, позволь поинтересоваться? – склонил голову лис.

– Значит книги портим. Между прочим это не хорошо, даже демоны такого себе не позволяют.

Лис самодовольно хмыкнул. В его движениях ещё была заметна вялость, но от вчерашней слабости мало что осталось. Решив, что с неё хватит его замечаний, Сара спустилась на кухню поискать еды для него и поесть самой. Придя домой, у неё едва хватило сил подняться к себе и лечь спать.

Выйдя из комнаты, она бросила взгляд на дверь брата. Немного помедлив, всё-таки решилась и заглянула внутрь. Кровать была заправлена, на тумбочке у стояла третий день чашка с кофе. Сара тяжело вздохнула и закрыла дверь. Исидор снова не ночевал дома. С тех пор, как началась его стажировка, он как одержимый занимается новой работой. Стал страшно раздражителен, редко появляется дома, бывает за всю неделю не скажет и слова, кроме как разрозненных рассуждений о делах Жандармерии. С каждым днём всё больше напоминает Маделин.

На кухне для лиса нашлась лишь одна котлета и несколько кружков колбасы. Поставив на плиту кастрюлю с водой, она стала ждать, пока та закипит. Потряхивая коробкой с крупой, чтобы хоть как-то разбавить тишину, Сара стала разглядывать опостылевшие стены собственного дома. Хотя конечно домом это можно назвать с трудом, просто одна из множества неприметных построек, весьма жалкого вида. Стены жилища были общими ещё с соседними такими же домишками, вместе они образовывали один общий длинный дом, вход в каждый из которых был отделён маленькими заборчиками. Внутреннее убранство оставляло желать лучшего: на первом этаже ванная, маленькая кухонька, вход в подвал и комната хозяйки дома Маделин, а на втором две комнаты, принадлежащие им с Исидором и захламлённый чердак. Всё это уже не первый год нуждалось в ремонте, хотя деревянные станы и выглядели ещё ничего, но их мрачный вид нагонял тоску даже в солнечные летние дни, что тут говорить про осень. Потрёпанная мебель иногда жалостливо поскрипывала, а с печи, вделанной в стену, давно начала облетать штукатурка. Зябко поёжившись, Сара подумала, что не плохо бы её растопить, вот только дров нет. Уже неделю она просила Исидора принести их, однако брат так плотно застрял в своих мыслях, что не замечал ничего вокруг.