Леонид Резников - Зай по имени Шерлок

– Вы? – оторопело уставился я на старого зайца.

– Моя осень приятно!

Гость поднялся со стула и поклонился. Я тоже поклонился и, сев на свободный стул, придвинул к себе блюдо с рыбой.

– Ван пришел, поскольку услышал, что мы интересуемся «сырными» делами, – пояснил Шерлок Зай.

– Да-да, – важно произнес Ван Заись, налегая на салат. – Хорео говорить, васа интересоваться ворон, больсой цёрный ворон. Моя приходить рассказывать что знай.

«Деньги ты приходить клянчить», – зло подумал я, расправляясь с куском рыбы. Хитрый хорек явно разболтал зайцу при встрече, что Шерлок Зай щедро платит за пустую болтовню. Или Хорео сам поспешил сообщить зайцу о возможности заработать из желания поиметь лишнюю монетку за наводку. Вернее всего, второе.

Я перехватил веселый взгляд Шерлока Зая и понял, что мой друг думает о том же. Ван, оторвавшись от еды, посмотрел на нас и нахмурился.

– Нет-нет, вы не так моя понимать, совсем не так, – запротестовал он. Похоже, сообразительности ему было не занимать. – Моя не интересовать деньги. Я хотеть мстить больсой ворон. Осень нехоросый ворон, осень.

Старый заяц покачал головой и опять уткнулся мордой в салат, сноровисто работая лапой.

– Мы вас внимательно слушаем, уважаемый Ван, – произнес Шерлок Зай, когда пауза слишком затянулась.

– Да-да, – опомнился гость, вскидывая длинноухую голову. – Моя просить просения, моя не кусать два дня.

– Вы ешьте и рассказывайте.

– Хоросё! Оцень хоросё! Спасиб… – Но Ван Заись не стал есть и немного отодвинул тарелку. Непонятно, обиделся или решил сначала покончить с делами. – Васа спрасивать – моя отвецять.

– Ну что ж. – Шерлок Зай задумчиво посмотрел на Вана; тот – как-то наивно и преданно – на сыщика. – Расскажите, пожалуйста, с чего все началось.

– Нацялось оцень нехоросё, оцень. Больсой ворон прилетать и садиться на ветка над мой дом. И гадить, гадить, и орать, оцень громко орать. Я просить ворон: «улетай», – но ворон смеяться и опять орать. Ворон прилетать каздый день – орать и гадить. Я уставай от его, крицять, ругаться, свырять камень, много камень, но ворон не улетай. Я заловаться полиция. Их смеяться над моя, оцень смеяться. Нехоросё, – покачал головой Ван и смахнул навернувшуюся крупную слезу.

– Действительно, ничего хорошего, – угрюмо пробормотал Шерлок Зай.

– Потом приходить полиция и забирать моя. Совсем забирать. Находить мой дом какой-то сыр. Но я не кусать сыр! Совсем не кусать! Зацем мне цюзой сыр? Я есть цестный заясь. Я не красть, никогда не красть! А они говорить: старый Ван – вор! И сазать моя тюрьма! – Ван Заись в ярости хватил кулаком по столу.

– Успокойтесь, господин Заись. Мы понимаем ваше негодование.

– Когда моя выходить из тюрьма, мой дом зить другой. Совсем другой. Я его выгоняй, а он не уходить. Смеяться над старый заясь. Оцень нехоросё! – продолжал Ван, распаляясь все больше.

– Успокойтесь и ешьте салат, прошу вас.

– Спасиб, – плаксиво шмыгнул носом Ван Заись. – Хоросё! – но есть не стал.

– Так вы говорите, в вашей норе поселился другой. Кто он?

– Енот, осень плохой енот, осень. Его прогонять моя, ругаться, махать толстый палка. Нехоросё. Дом преврасять в сарай, больсой помойка. Таскать какой-то клетка, во-от такой, – показал Ван Заись, широко расставив лапы. – Зацем цестный зверь клетка, а? Нехоросё.

– Вы сказали: клетка? – насторожился Шерлок Зай, и мы переглянулись.

– Да-да, больсо-ой клетка. Ставить его в угол.

Ван Заись протянул лапу к тарелке, схватил пригоршню капусты и торопливо запихал в рот.

– А вы не заметили, у енота все пальцы на лапе или каких недостает?

– Да–да, – жуя подтвердил гость. – Один палесь не хватать. Во! – выставил он средний коготь на правой лапе. – Нет-нет, во! – сменил он лапу, подумав. – Тоцьно! Васа знать этот енот?

– Нет, мы его не знаем, но, думаю, скоро придется познакомиться, – нахмурил лоб Шерлок Зай. – Расскажите, пожалуйста, о вороне.

– Плохой ворон, оцень плохой! – покивал Ван Заись, засунул в рот еще немного капусты и захрустел.

– Ворона прилетала с корзинкой или без?

– Корзинка? – задумался Ван Заись, перестав жевать и уставившись в потолок. – Был корзинка, моя помнить. Ворон прилетай, ставить корзинка на ветка и кусать сыр. Доставать сыр и кусать. А потом гадить, гадить и орать! Нехоросё!

– А ворона, случайно, не роняла сыр?

– Зацем ронял? Совсем не ронял. Ворон кусать и гадить, а потом улетай! – махнул Ван Заись лапой, между делом прикончив салат, и виновато посмотрел на нас.