Петр Нестеров - Редактор

– Послушайте тезка, – отсмеявшись, сказал майор, – вы не остались здесь только благодаря вашему настойчивому дяде и вот этому товарищу, он указал на Грина, – а так у вас были все шансы наблюдать за ходом следствия и судьбой разыскиваемой девушки, никуда не уходя, прямо из этой камеры.

У меня в голове мелькнуло, название знаменитого сериала («Тайны следствия», по-моему), я понял всю абсурдность своей просьбы и покраснев буркнул – до свидания, – и не удержавшись более громко произнес, – тезка…

Только выйдя на улицу, я понял, какой спертый воздух был в отделении, хотя, возможно, это просто меня пьянил воздух свободы (немного высокопарно, но тогда мне так не казалось).

Оглядевшись по сторонам, я понял, что до места происшествия совсем недалеко, метров, наверное, семьсот, «а не пойти ли туда осмотреться?» подумалось мне, но подумалось лениво. Потом в голове промелькнула другая мысль – о преступниках, которые всегда возвращающихся на место преступления и желание идти туда отпало совсем.

В пол уха я услышал невнятный бубнеж, это дядя Ислам и Грин явно обсуждали происшедшее, до меня донеслись обрывки фраз, которые несли для меня нулевую информативность: «…явный бутчер…», «..полагаю приманка? Нет, я их вроде всех отвадил, колпак беды на нем давно…», «…это сильные задатки, думаю дальше хуже будет…», «…а если не он? Ну не он и все!… ага, а ты так можешь?.... ну если поднапрячься….вот именно!…». Вид у них был встревоженный и я бы сказал озадаченный, как будто произошло то, чего они боялись, но совсем не так как планировалось.

Пора домой, надо явно отдохнуть и все обдумать попозже, и все же одно хорошее во всем этом кавардаке было – я ее снова встретил….

Фабула. РЕДАКТОР.

Лео. Продолжение.

…. как всегда они подшучивали надо мной и строили козни, работать они не хотели совсем, а учитывая, что прибираться в мастерской и ходить на рынок за продуктами доставалось самому молодому, то есть мне, времени на это у них вполне хватало.

Мастер Верроккьо был не очень стар, и я подозреваю, что отец выбрал его именно по этой причине. У него был звучный голос, еще ясные и даже какие-то прозрачно-детские глаза, крепкая рука (моя спина убеждалась в этом не раз) и прекрасное чувство цвета и формы. Именно за это уникальное чувство его и ценили во Флоренции дворяне, а мастерская всегда была полна учениками и подмастерьями.

Среди учеников первыми и самыми задиристыми была эта троица: Перуджино, Лоренцо ди Креди, Аньоло ди Поло, при том, что Поло был младше всех он, несомненно, был заводилой этой компании и автором самых дерзких и злых шуток. Меня они изводили как могли. Дня не проходило, чтобы мне не подложили овечий горох в тарелку с едой, не подставили ногу или не облили водой. Они заставляли, мня рисовать за них эскизы, что впоследствии сыграло с ними злую шутку, разводить краски и месить глину для скульптур. Больше всего их забавлял мой сельский говор (читать и писать по латыни я мог только с трудом), потому как семья моя переехала во Флоренцию совсем недавно, а родная моя маленькая деревня Анкиано (Anchiano LU), расположенная недалеко от городка Винчи (Vinci FI) была провинциальным раем, с курами, лужами и симпатичными крестьянками, на одной из которых женился таки мой отец, она и стала моей приемной матерью.

Каждый раз приходя утром в мастерскую я всегда внимательно осматривался, пытаясь найти подвох в знакомых вещах, осторожно наступая на каменный пол и осматривая холсты и краски. Свет только начинал проникать в узкое длинное помещение, причудливо играя на предметах и эта игра, всегда возбуждало мое воображение, я пытался присвоить каждой тени свой образ, позднее я использовал это в своих картинах, дополняя фоновые пейзажи этими муаровыми тенями. Меня очень привлекали животные, я делал сотни эскизов одного кота в разных положениях, стараясь уловить все нюансы его движений, и конечно лошади – их я рисовал с упоением и во множестве.

Тяга к точности изображаемых мною персонажей привела к тяге изучения строения тела человека и животных, так я стал изучать медицину, мои соученики смеялись надо мной, но после того как я несколько раз поправил их наброски, смех прекратился и пришло молчаливое уважение, они еще продолжали подтрунивать надо мной, но уже скорее по привычке и еще одно – из их шуток ушла злость и желание унизить.

Не меньше, чем рисованием я занимался скульптурой и вдруг выяснилось, что прежде, чем стать скульптором, надо стать механиком и инженером. Когда я лепил маленькие, размером с ладонь фигурки или бюсты, проблем не возникало и то иногда они отказывались стоять прямо, когда же размеры скульптур увеличились до реальных пропорций, стало понятно, что без расчетов делать тут нечего, а в случаях, если материалом была глина – без каркаса не обойтись. Вот эти-то каркасы мне приходилось рассчитывать и строить, а посему пришлось заняться в том числе и архитектурой.