Дарья Кандалинцева - Ведьмы горят на рассвете

«Тиран». Я тогда не знал, что означает слово. Но запомнил его. Какая поразительная вещь, человеческий язык: что бы хорошее или плохое мы ни делали, всегда создаём слово, чтобы это назвать. Как трофей – или предостережение.

– Он мой ребенок, и я не позволю тебе погубить всё, над чем я тружусь всю свою жизнь! – срывался в ответ отец. – Я делаю всё это ради него.

Потом прошло несколько лет, и… дедушка умер. И все его сказки исчезли вместе с ним.

И я наконец сбежал. С Аамоном, который уже не был крошечным щенком, а вырос большим, верным псом. Другом. Я купил сигареты, потому что дедушка курил, уселся на мраморные ступеньки набережной, трепля пушистую шею Аамона, и вдохнул никотин. Запах напоминал мне о нём. Я представлял, будто дедушка снова сидит рядом, представлял, как он молчит долгую минуту, прежде чем начать новую сказку. Мне не хотелось верить, что его больше нет, ведь это означало, что всего того, о чём он мне рассказывал, тоже больше нет. Нет его слов и обещаний. Это означало, что я остался один, что он проиграл, и у меня больше нет иного выбора, кроме как стать таким же, как отец.

Только Аамон со своими серебряными, как две луны в ночи, глазами по-прежнему был со мной, как в тот день, когда мне подарил его дедушка. Его глаза казались неким связующим звеном – обещанием, что я всё ещё могу отыскать тот мир.

Отыскать магию.

«Почему ты сбежал?»

Люди говорили, у меня есть всё: любящая семья, светлое будущее, идеальная жизнь. Когда я просил новую игрушку, я её получал; когда я стал старше и попросил машину, я её получил. Дорогую. Машину, какой достоит лишь сын лучшего адвоката в городе. «Я люблю тебя, Мир, – сказал отец, протягивая мне ключи. – Ты заставишь меня собой гордиться». Отец меня любил, он сам так говорил. И я должен был любить его в ответ. Я восхищался им, боялся его, боготворил, но… Одного слова не хватало.

«Почему ты сбежал?»

Отец давал мне всё, о чём я просил. Он меня вырастил, платил за мою еду и одежду, и каждое путешествие на каникулах. Хотя моя мать и умерла, не успев подержать меня на руках, хотя ему и пришлось заботиться обо мне, учась и работая в юном возрасте, хотя у него теперь была другая жена и другой ребенок. Он меня не бросил. Меньшее, что я мог сделать, это заставить его мной гордиться. По крайней мере, так говорили взрослые.

И всё же у меня никогда не получалось. Его улыбка исчезала, как только люди отворачивались, а его похвала никогда не была адресована мне. Когда я выиграл медаль в школьных соревнованиях по плаванию, этого было недостаточно. Когда стал старостой класса, этого было недостаточно. Когда поступил в университет на юридический факультет, как когда-то и он, этого было недостаточно.

Отец знал, как устроена жизнь, а я был мечтателем, неспособным на успех. Я выиграл серебряную медаль, а не золотую; староста класса – не староста школы; а если тебя не хвалят за идеально сданные вступительные экзамены, чем тут гордиться?

Я по-прежнему не был лучшим, по-прежнему недостаточно старался. Не для отца.

Я сбежал.

Проведя два дня скитаясь по улицам, я вернулся домой, лишь когда полицейский нашёл меня спящим на скамейке в парке.

– Думаешь, это смешно? – спросил тогда отец. Он никогда на меня не кричал, его голос был тихим и ровным, и я не мог предугадать, что случится дальше. – Мне пришлось унижаться, звонить другу в полицию и просить тебя найти. Вот, значит, как ты счастлив? Я работаю день и ночь, чтобы у тебя была кровать, а не скамейка. Если бы не я, мы бы до сих пор жили, как жил я в твоём возрасте, считая копейки, чтобы купить хлеб. – Пряжка его ремня сверкала ярко в тот день. – Если ты не понимаешь, я тебе помогу.

Так ярко.

Отец знал, как устроена жизнь, как быть успешным, уважаемым и незаменимым. Как быть лучшим. И если я недостаточно старался, он знал, как мне помочь. Потому что любил меня.

И его ремень всегда будет напоминать мне об этом.

* * *

– Я могу быть идеальным, Ади, – кисло улыбаюсь я, когда мы подходим к его припаркованной у рощи машине.

Симпатичная физиономия Аделарда недоверчиво морщится.

– И как же?

– Я знаю тайну. – Мой взгляд устремляется к тропинке между деревьями, к Ярославе, шагающей следом за нами. – Не нужно быть кем-то особенным. Нужно лишь сделать так, чтобы люди поверили в особенную сказку о тебе.

Глава 11. Ярослава

Пока мы ждём Нилама и его морокс, возвращаемся в квартиру Мира. Аделард тут же уходит, а Мир запирается в своей комнате, ничего не говоря. Только Лав готова поболтать, но запах того, что она пытается испечь, скоро выгоняет меня из кухни.