Александра Таран - Левар. Зелёный сон

Когда голос бабушки затих за дверью, в гостиную ввалилась Валейка. Как и Левар, она с трудом преодолела преграду из мешков и, поправляя юбку, с нетерпением оглядела сидящих за столом:

– Что тут происходит?

Левар поёрзал на стуле. Ему и самому хотелось бы узнать всё поподробнее, но как-то неудобно было встревать, пока взрослые спорили. Валейка тем временем заняла своё место справа от Левара и ждала ответа, переводя взгляд с озадаченной мамы на отца и деда, которые продолжали тихо беседовать. Ей ответила бабушка, вновь появившаяся в гостиной, но уже с пустыми руками и без передника:

– Особенное утро, моя дорогая! – она села рядом с дедом и ласково погладила его по спине, – Провожаем наших героев на Посадки.

При этих словах отец фыркнул:

– Мам, не называй нас так. Мы просто исполняем свой долг. Вот если в целости вернемся… – он запнулся и, бросив быстрый взгляд на жену, снова уткнулся в карту.

– Конечно вернётесь, а как же, – ворковала бабушка, будто не замечая повисшего в воздухе напряжения.

Левар с Валеей переглянулись. Взрослые редко при них говорили о Посадках, если и упоминали, то как что-то давно прошедшее.

«Почему же они снова объявлены?» – хотел спросить Левар.

Сестра, видно, думала о том же:

– Получается, Совет Пяти снова решил созвать дупликов на Посадки? Спустя столько лет? – уточнила она.

– Не так уж много и прошло, если подумать… – проворчал дед.

– Понимаете, – отец убрал светлую прядь со лба и серьезно поглядел на детей, – после того случая с лесорубами мы просто обязаны что-то предпринять.

Левар и Валея терпеливо ждали продолжения. Отец всегда держался с ними как с равными, за что они были ему крайне признательны. Он сделал паузу, подбирая слова:

– Совет решил возобновить эту традицию, полагая, что иного пути у нас нет. Да и идея не так уж и устарела, если подумать…

Левар завороженно глядел на отца: в нём чувствовалась уверенность, которой так не хватало ему самому. Даже теперь, сидя за столом, тот держал спину прямо и от этого казался ещё выше. Волосы его свободно струились по плечам, ещё не убранные в лётную косу. «И почему мне достались дедовы колючки, – Левар покосился на деда Торвика, на его зеленоватую шевелюру, тщетно приглаженную смолой, и подавил тихий вздох.

А отец продолжал:

– Мы будем работать в группе на Северной стороне. Мы и остальные добровольцы, подходящие по возрасту и прошедшие отбор. Весть пришла три дня назад, но из-за ветра велено было выждать до более подходящей погоды. Как видите, – он повел рукой в сторону круглого окошка, – надеяться, что станет лучше, не стоит, поэтому мы с дедом решили вылетать сегодня. Глядишь, успеем добраться к месту ночлега до дождя. Для Посадок дождь это даже хорошо, саженцы лучше укореняются, а вот с ветром придётся повоевать, – он с горечью усмехнулся и оглядел серьёзные лица собравшихся. Повисло молчание.

– Ну, галчата, выше носы! – натянуто подбодрил внуков дед и встал из-за стола.

Мама тоже поднялась. Растерянная и грустная. Левар видел, как она не хочет, чтобы семья разделялась. Насколько он понял, Посадки займут почти три недели, чтобы уложиться до Полдесятного Слёта.

Бабушка выглядела решительной и даже весёлой. Её отец тоже участвовал в Посадках, которые тогда практиковали аж два раза в год – осенью и весной. В те времена считалось, что если объединиться всем народом и начать засаживать поля у леса молодыми деревцами, то спустя несколько десятков лет лес настолько разрастётся, что спрячет жилые дупла в чащах, подальше от чужих глаз. И тогда наступит мир и спокойствие. Левар плохо представлял, кому принадлежат эти «чужие глаза», но вот огромных ревущих по-медвежьи лесорубов частенько видел в кошмарах. Он поёжился: «Хорошо, что наш дом высоко от земли».

Долгие годы его семья превращала оставленное дятлами дупло в уютное жилище под названием Осиновое Гнездо, с многочисленными комнатами, закутками и просторной гостиной – сердцем дома. Здесь, за крепким столом собиралась вся семья, обсуждая последние новости. А в нише под лестницей пряталась маленькая кухня, рядом – дверь в кладовую, из которой частенько появлялась бабушка с угощением в руках.

Лестница тянулась дугой вверх по стене, пробираясь мимо крючков с верхней одеждой, и упиралась в массивную входную дверь. За неё Левару ещё не разрешалось выходить. Каждую трещинку этой круглой двери он изучил вдоль и поперёк. Однажды он даже защемил ею свой острый нос, пытаясь выскочить наружу вслед за взрослым.