Константин Мазин - Defemtive [litres самиздат]

Маленькая комната с кроватью немного освещается с улицы, но плотные шторы мешают лучикам загаженного солнца проникать в глаза трупа. Ах, да, труп. Довольно молодой мужчина с бородой, ужасной для человека, состоящего в отношениях. Интересно, а что люди с чуткой кожей чувствуют, когда такой мужик пытается поцеловать их в шею? Раздражение? Щекотку? Несмотря на это, все остальное тело не волосатое, аккуратно выбритые руки, что не особо заметно для обычных людей. Ну, за исключением поваров, медиков и так далее. Ноги побриты “на пойдет”, сзади колен пара волосков, совсем не задетых бритвой, а вот и маленькая ранка, сделанная небольшой осечкой бритвы. Руки и ноги грубо связаны порванной рубашкой или поло. Грудь также выбрита, несмотря на её нестандартно большие для нашего времени размеры. Отблескивают небольшие, но все еще заметные кубики пресса, как будто человек не занимался с неделю, и это было бы странно, если бы тело не было масляным на ощупь. Помимо того, что человек связан и на нем футболка подвязывает друга, красная лента ещё чуть-чуть перекрывает не только червячков мужчины, но и его кровь. На спине заметны шрамы от ногтей, засосы и видны следы зубов по всему телу.

По комнате ходят люди в чёрных, распахнутых халатах, ничего не ожидающие, они понемногу собирают отпечатки: ищут волосы нападавших, но вполсилы, будто это нужнее чем пальчики, оставленные по всему телу. Даже если человек, совершивший это, отрубит себе руку ничего не произойдет, и кара небесная найдёт его. 2030 все же, да и пальчиков не 5, даже не 10, а может и не все 20.Кто знает, сколько тут находилось людей? Всё тело облапано, все его части, выемки и отростки.

В комнату заходит девушка, уже не в черном халате, а в довольно удобных тёмно-синих джинсах, которые немного ей жмут. Выше располагается безвкусная кофта, в которой любой человек будет похож скорее на зебру, чем на себя. На кофте две буквы, напоминающие о прошлом, «G» и «N». На шее блестит, да, прямо блестит шрамик от укуса. Ну, либо это в жизни не спадающий засос, кто его знает? Лицо девушки не накрашенное, даже немного помятое от сонливости, но веселое, как будто это она учудила всё, что происходило в этой комнате. В кое-то мере так и было. Только с другим человеком, без смертей и по согласию, правда ещё чуть-чуть и чёрные халаты были бы у нее в квартире. Глаза девушки как будто начертаны одним мазком кисти, настолько они мелкие и ровные, но постоянно скошенные вниз, а всё из-за её привычки вертеть головой в одну сторону, да так, что её собеседнику может показаться, будто её глаза падают вниз под тридцатиградусным углом. Волосы набок, одна сторона как борода трупа, щекочет каждым прикосновением. Мелкий нос и едва заметный рот. Красавица ли она? А сейчас это важно? Когда-то, когда операций не было, можно было дать ей оценку, а сейчас? Да и важно ли это, когда у нее есть партнер?

– Ксения! Сколько Вас ждать? Хотя, тут всё ясно, преступника-преступницу найдем за пару минут, дадим денёк на признание, а потом начнем пробивать пальчики по базе. Можешь уезжать, если честно.

Все слова были направлены к девушке. Говорил их старомодно одетый мужчина, даже парень, с непонятной сумкой-барсеткой, которую носят только в руке. Человек завидовал Ксении, так звали девушку, когда-то он хотел стать детективом, но после одного изгнания из полиции можно устроиться только врачом-трупологом. При старой власти он был хорошим участковым, но подозрения в коррупции просто загубили всю карьеру, опыт сошелся с двухнедельными курсами судмедэксперта, которые стали наспех проводить в полиции, и вот он уже старается вернуть своё звание через кропотливую работу.

– Это уже третий, или четвертый случай. Может, стоит начать расследование, пока СМИ опять не начали нас поносить? – поинтересовалась Ксю, будто мнение этого человека важно.

– Это уже, к сожалению или к счастью, не моё дело, хотя нет, спасибо – ответил паренек, направляясь уже к входной двери. Слова были сказаны второпях и без грани эмоций, будто их произносил бездарный актёр.

– Ой, да что ты, Стёп, торопишься? – уже тихо-тихо сказала она удаляющемуся деду, не понимая, что нашло на паренька. Обычно он был сдержаннее, но этот вид – явно перебор.

Через пару минут всё стало ясно: да, картина мерзкая, понятная, и смотреть тут нечего, прямо как сказал Степан. Такое наблюдалось каждые пару месяцев со значительным интервалом. Убитый мужчина, подвергшийся слишком сильному насилию. Убийцы чаще всего оставались вместе со своими партнерами и вешались, когда видели, что натворили ночью. Второго трупа здесь не было, что могло означать начало расследования.