Михаил Хенох - Человек в серой шляпе [litres самиздат]

В Серёжином классе появился новый ученик – Вася Кононов. Горемыка вместе с родителями вернулся на историческую родину из капиталистического Бонна, где его отец работал в посольстве СССР. Сергей в классе особо ни с кем не дружил, так, приятельствовал с несколькими мальчишками, но новенький быстро вызвал у него интерес и вскоре, как наивысшую для Серёжи меру признания – уважение.

Вася, видевший своими глазами «другую» заграничную жизнь, был самым настоящим инопланетянином в глазах своих одноклассников и учителей, к тому же он обладал невиданной широтой взглядов и невесть откуда взявшимися энциклопедическими познаниями. Несмотря на это, учился «инопланетянин» весьма посредственно (надеясь, что отец вскоре получит новое забугорное назначение) и соседствующий с ним по парте Серёжа, регулярно давал списывать новичку скучную математику и прочие науки.

Однажды, болтая о всяком разном – выяснилось, что у отца Васи довольно необычное хобби, он собирал и переводил на русский язык документы, связанные с тайными обществами Германии, в частности с баварскими иллюминатами, Туле и розенкрейцерами.

Когда Серёжа первый раз пришёл к другу в гости, родителей дома не было. Вася провел экскурсию по богато обставленной, полной импортных вещей квартире и показал отцовскую библиотеку. Пока Серёжа, бегая глазами по полкам стеллажей, вытаскивал и листал наугад диковинные книги, украшенные необычными картинками и странными символами, Вася рассказывал о жизни Адама Глауэра, как раз его отец переводил какие-то письма и дневники, связанные с этим человеком. Вася самозабвенно описывал перипетии жизни не слишком удачливого оккультиста, сдабривая повествование словами на английском и немецком, Серёжа половину сказанного не понимал, но это не помешало ему погрузиться в новый, полный тайн и опасностей мир приключений. Возвращаясь домой, он интуитивно чувствовал, что нашел то, что ему по-настоящему интересно и важно…

На следующий день Роман поехал в городскую больницу для проведения опроса пострадавшего, если тот вообще был жив, пришел в сознание и был способен говорить.

Прибыв на место, он по-спортивному ловко взлетел на широкое крыльцо главного корпуса больницы, построенной в монументальном стиле советского классицизма и, дёрнув тяжёлую дверь – зашёл внутрь.

В вестибюле, махнув удостоверением перед носом пожилого вахтера, молодой человек стянул с плеч намокшее пальто и поднялся на второй этаж, где была ординаторская реанимации. Там, здороваясь со всеми, он нашёл врача, к которому был прикреплен «его» пациент:

– Сергей Александрович, чего там у него? В сознание приходил?

– Слаб, кровопотеря большая, утром был в сознании. Сестра говорила, он бормотал что-то такое, странное, вероятно бред. Ром, ты с ней сам поговори, я особо в подробности не вдавался. А так, вот что могу сказать, сам себе он такие повреждения навряд ли мог нанести, да и вообще, странные какие-то раны и не понятно, зачем их так наносили… Сейчас тебе с ним поговорить не удастся, ему хуже стало, так что ты с Леной медсестрой пообщайся, и к Петровичу в морг зайди, он его уже осматривал, очень озадачен был, кстати.

Лена – женщина средних лет с уставшими глазами, щёлкнула зажигалкой и глубоко затянулась. Они стояли в беседке-курилке среди кучки людей в разномастных халатах, окутанных табачным дымом и гомоном разговоров:

– Роман, вы знаете, этот мужчина очень странный пациент, когда я ему повязки меняла, он очнулся и так вытаращился на меня, глазища безумные, я прям вся оторопела!

– А что он сказал? Он же вроде что-то говорил?

– Да! Бредил! Про оживших покойников говорил, о призраках каких-то! У него, видимо, кукушка отъехала после того… После того, что с ним сделали… А! Вот ещё! Он сказал, что его забрал человек в серой шляпе! Потом, опять какую-то ахинею нёс и потерял сознание, ему после этого-то хуже и стало…

– Спасибо Лена, я тогда побегу! Если ещё что-то вспомните, вы Санычу передайте, он мне позвонит!

Роман, поморщившись, вышел под моросящий дождь и направился к соседнему корпусу.

Вася отучился в их школе ровно полгода, пока Родина не дала его отцу новое задание. Парень не особо-то печалился из-за расставания с землёй предков и готовился завести новых, на этот раз испанских друзей, а вот Серёжа известие об отъезде единственного настоящего друга воспринял тяжело.

Друзья сидели у Васи дома, в последний раз. Разговор не клеился и, когда настало время прощаться, Василий «на память» снял с руки и протянул Серёже немецкие наручные часы, очень крутая вещь, по тем советским временам: