Александр Константинов (Олег Айрашин) - Рай для грешников [litres самиздат]

Криминалу нечего терять, кроме колючей проволоки. А приобретём мы весь мир!

ЧАСТЬ II. ТАКТИКА. ШЕСТЬ ШАГОВ К ПОБЕДЕ

Сегодня мы заперты в Большой Зоне. Граница закрыта вооружёнными силами ООН и Российской Нацгвардией.

Закон о Зоне изолировал нас навечно. Отменить Закон вправе лишь глобальный референдум. Но трусливые хомячки не допустят нашего освобождения.

Как же вырваться на свободу?

Ключом послужит эликсир долголетия. Да, мы обеспечим хомячков бессмертием. Но не всех, а лишь десятую часть. И эти человечки станут нашими союзниками. Остальные почувствуют себя обездоленными, и надежда получить вечную жизнь также склонит их на нашу сторону».

И это всё? Первая часть, манифест – заявление публичное. К этой красоте отселенцы нас бы по-любому приобщили. А дальше-то что? Где полная расшифровка? А может, Белый уже в курсе?

– Пришла беда, откуда не ждали, – сказал Ратников. – Все карты нам Карачаров спутал.

– На то он и Джокер. А когда… когда начнётся?

– Уже. Мы опоздали, Костя; эликсир делят полным ходом. Да, да. Пара эшелонов меняет судьбу человечества, извини за высокий слог.

– Эликсир уже раздают? А где и как?

– Через аптеки. Бесплатно. Ещё вопросы?

– У тебя кофе есть?

– Что?

– Раз нет, давай по коньяку.

– А давай, Костя. Спешить нам теперь некуда. Эх, мне бы сейчас в ФСБ. Такие были возможности! – он грохнул кулаком по столу. – Уругвай, за-р-раза.

– О покойниках плохо нельзя.

– Мне можно. Он меня убил, а не я его. Ну, поехали.

– Слушай, Анатолий Борисович. Там, в расшифровке, одни лозунги, явно не хватает конкретики. А что-то ещё выяснили?

– Не успели, даже логистика их непонятна. Но знаем, что главный перевалочный пункт неподалёку, где-то в Химках.

– Всё-таки Джокер – гений.

– Не отнять. И действует быстро, мы даже не успеваем понять их задачи. Ты слушаешь или коньячку пришёл выпить?

– Одно другому не мешает.

– Костя, у меня просьба. Поработай-ка на земле, в город выйди, посмотри, что да как. Мне-то, сам понимаешь…

– Отличный план. Теперь я – твои глаза и уши, пользуйся, Анатолий Борисович. Но в Москве стало опасно. Боюсь…

– При жизни и я боялся.

– ?!

– Шутка, – он скупо улыбнулся. – Так мы о чём?

– Дай мне свой пистолет на пару часиков. На всякий случай.

– Понимаю, – лязгнул ключ в сейфе, на свет явилась знакомая «Беретта».

– Теперь это твой, насовсем. Заслужил. Рад?

– Давно мечтал, благодарю. А то всё гадал, как я пойму, что стал крутым? Аттестат что ли получу?

– Пушка детям не игрушка. Только на крайний случай. На самый крайний, Костя. Помни, ты лишь наблюдатель.

Тяжёлый зной навалился на Москву. Солнце пылает, ни ветерка, ни облачка.

С тех пор, как автомобили из городов убрали, на улицах стало на удивление просторно. Новый Арбат выглядит малолюдным.

А там что такое? Ого, вот это «хвост»! И куда же? Ага, аптека с белым флагом над дверью. Надо же, без очереди почти не лезут, будто и не в России. А, вон в чём дело: туда-сюда прохаживаются парни с нарукавными повязками: по белому – золотой цветок, похожий на лотос. Такой же, оказывается, и на флаге.

Встал за вальяжным священником в чёрной рясе – тут же приблизился молодой с повязкой.

– В списках проверялись?

– Обязательно. Я же понимаю, иначе зря время потеряю.

Белоповязочник отошёл. М-да. А правда, когда мне-то отколется? Обещанного три года ждут.

О чём там, впереди? Ясно, о чём же ещё.

– Я-то думала, хоть годиков десять поживу, внуков на ноги поставлю, и хватит, – дородная пожилая женщина говорит молодой. – А тут… даже и не верится. Я за демократию буду голосовать, раз такое дело.

– А я всё просчитала, баба Вера. – Ему, Грише то есть, сейчас тридцать два. А эликсир, сказали, пока не положен. Мне двадцать семь, вот. Через десять ему будет за сорок – а я-то молоденькая. Как думаешь, женится на мне тогда?

Очередь продвигалась на удивление быстро, даром что стояли не тонкой цепочкой, а ряда в два-три.

– Не смущайте народ, батюшка, – ехидный голос позади. – Сами-то – как? С Отцом нашим Небесным встретиться уже не мечтаете? Передумали? Покайтесь, батюшка. Или хоть рясу снимите.

– На всё воля Божья, – смиренно отвечал тот. – Поелику тут я оказался, значит, сподобил Господь помочь пастве моей в это нелёгкое время.

– Суровые годы уходят, настанут ещё тяжелей.

Подходят всё новые люди, толпа умножается на глазах.

– Эх, такой бы подарочек, да годиков двадцать назад, – неприметный старичок справа. – А теперь-то что? Из аптеки – в больницу, из больницы – в аптеку. И что это за вечная жизнь будет?