Александр Константинов (Олег Айрашин) - Рай для грешников [litres самиздат]

– Прямо с картоном?

– А чего, так проще шкурку снимать. Кувалдой выбил – и вот он, красавчик, – Корявый взял со стеллажа сверкающий цилиндр. – Держи.

– Ого!

– Двенадцать кэгэ, можешь не проверять. У нас их вместо гантелей берут.

– Да ладно, в руке-то растает.

– Не-а.

– Как это нет? Точка плавления тридцать градусов.

– А на спор? На беленькую?

– А, понял. От ладони тепло отходит внутрь слитка. Верно говорю?

– Учёного человека видно сразу, – протянул Корявый разочарованно.

– А готовые чушки куда?

– В подвал, – Корявый подошёл к люку в центре комнаты. – Сперва изделия кладём в эту клеть, спускаем. А внизу на стеллажи перекладываем. В подвале прохлада завсегда.

– Слушайте, мужики, у вас тут и смотреть-то нечего. Я же химик, а здесь – что? Станки да чаны, убогое всё какое-то.

– Как это – химии нет? – возмутился Холера. – А вона, смотри, – он распахнул железный шкаф.

– Во, спирт – первое дело. И азотка, кислота, стало быть. Чем тебе не химия?

Корявый пнул его по ноге; Холера осёкся, я сделал вид, что ничего не заметил.

– А спирт зачем?

– За вредность, – сказал Корявый и покосился на Холеру.

– Точно, – подтвердил тот. – Я вот кино смотрел, про войну. Там солдатам сто грамм давали перед атакой. А лётчикам даже коньяк, правда, после полёта.

– А вы типа пилоты?

– Ну, – разошёлся Холера. – Я вот сегодня на Светку пикирую. Червонец не деньги, у Светки одни буфера чего стоят. Да ты её видел, Доцент, на раздаче она в тошниловке.

– И он пожал в тени завода её мозолистую грудь, – по памяти выдал я.

Холера загоготал, Корявый ухмыльнулся.

– А спирт у вас чистый? – спросил я.

– Да где там, – махнул рукой Корявый. – Нарочно какую-то гадость подмешивают, потом обосрёшься до крови. Вот беленькая – другое дело.

– Мужики, я понятия уважаю. Завтра же проставлюсь.

– Вот это по-нашему, – сказал Корявый.

– Я у Светки-то интересуюсь на днях, – вступил Холера, – чо сёдни на первое? Она отвечает – солянка. Слышь, Доцент, она мне говорит, солянка, мол. А я спрашиваю: что ли азотка уже кончилась? – Холера заржал. – Ну, ты понял? А говоришь, химии у нас нету.

– Хватит базарить, – сказал Корявый. – Пошли на етьбу, а то без нас всё подчистят.

– Восточные люди говорят: клювом будешь мухов щёлкать, то варенья будет нету, – подыграл я.

– Ага, потопали. Светку уже слегка пощупаю, – и Холера нежданно грянул:

– Кто мо-огет сравниться с Матильдой моёй…

– Идём, идём. Доцент, а ты чего?

– Да я не оголодал, лучше покемарю пока; ночь не спал, к вашему времени ещё не привык.

– Кто как работает, тот так и ест, – заметил Холера.

– Вообще-то не положено тут посторонних оставлять. Как-никак редкие металлы.

– Да разве я посторонний? Контракт уже подписан. Я свой, мужики, свой. Или что? Выходит, не доверяете?

– Корявый, ну чо ты к человеку приёбся? Боишься, Доцент у нас пару чушек пизданёт? – и Холера заголосил по новой. – Раски-инулись ноги широко…

– Нафиг мне ваши слитки. Кабы нужен галлий – из ванны вон черпану, никто и не заметит.

– Да уж, – Корявый кивнул. – В пекле этого добра хоть ведро подставляй. Ладно, идём, Холера.

Но почему Корявый задёргался? Да, когда заговорили о химикатах. И позднее, когда про слитки.

Взял со стеллажа сверкающую болванку, взгляд потянулся к изделиям на тележке возле люка. Подожди-ка, подожди. Что-то не так. Не так. Не так. Чем-то разные слиточки эти.

Поднял зеркальный цилиндр с тележки, сравнил вес. Поменял местами, снова прикинул. Тянут одинаково. И блестят, как близнецы. Но что же… Изделие с тележки не так удобно лежит в руке. Сдвинул слитки вплотную. Оба-на! А второй-то потолще будет, на самую малость. Что бы это значило?

Обхватил плотнее… Что такое?

Под растаявшим металлом показался картон. Да это же труба, картонная труба, покрытая галлием снаружи. Бутафория. А внутри тогда что?

Схватил нож – а, чёрт, руки дрожат – полоснул поперёк, переломил – что это? Спрессованный розовый порошок вперемешку с какими-то серыми, до боли знакомыми спиральками. Обрывки нитей накаливания, от старых лампочек. Вольфрам.

Эликсир, в натуре. А вольфрам для тяжести добавили, он же плотный, как золото. И что выходит? Контейнер, контейнер для эликсира. А выглядит как настоящий слиток.

Господи, сколько же их тут…

И тогда понятно, зачем спирт и азотка – картон обезжиривать. Тогда галлиевая плёнка прилипает намертво, хоть кистью намазывай.

А, бля, я ж им изделие загубил, теперь не исправишь. Что делать, что делать? Настоящим слитком заменить? Заметят. Но не сразу.