Кэнди Аллен - Напряжение между нами [litres самиздат]

Она лишь кивнула ему, держа сжатый платок в руке. Спустя десять минут врачи покинули палату, оставив нас наедине. Я встал и начал собирать свои вещи. Когда я переоделся, мой отец подошел ко мне.

– Сынок, сегодня ты меня сильно разочаровал. Я думал, что хорошо воспитал тебя, но, видимо, это не так.

Он молча развернулся и вышел из палаты.

На меня нахлынуло чувство вины. Я почувствовал себя плохим сыном, который не поддержал отца в важный для него день, заставил почувствовать себя лишённым ещё одного важного для него человека, а главное, понять, что плохо воспитал меня, хотя это не так. Я понял, что все поступки имеют последствия, которые порой бывают непоправимыми. Я мог умереть.

Мы вышли из палаты, было около пятнадцати минут третьего ночи. Я услышал, идя по коридору больницы двух врачей, говорящих о случившемся:

– Это второй случай за ночь. Такого никогда не было, – сказал врач лет пятидесяти.

– Я удивлён, как они оба смогли выжить. Подростки, могли же умереть…

Здесь я вспомнил про ту девушку, которая первой решила пойти на электростанцию, про которую сказал мне Джастин. Она была на костре. Её ударило током. Как и меня. Она учится в моей школе. Я хочу найти её.

В машине ехали молча, все были то ли не выспавшимися, то ли в стрессе. Я лишь молча смотрел по сторонам, дабы не привлекать внимания. Через полчаса мы прибыли домой. Когда вошли внутрь, нас встретила Лив. Она виновато смотрела исподлобья. Папа гордо встал и начал:

– Лив, судя по камерам, ты помогла Дилану выйти.

Я совсем забыл про камеры. Кажется, сейчас произойдёт что-то нехорошее.

– Лив, ты работаешь много лет, но выпустив моего сына из дома, подвергла его опасности.

Она всё ещё молчала.

– Извини, у меня нет другого выхода. Ты уволена.

Эти слова прогремели для меня. Я выбежал из-за спины отца и заслонил её собой.

– Папа, ты не можешь сделать это!

– Это ещё почему?! – возмутился он.

– Во-первых, Лив попросил я. Даже приказал. Во-вторых, она была мне матерью, когда не мог быть отцом ты.

Я был в гневе. Из-за отца, Из-за себя.

– В-третьих, если бы ты хотел, то понял, что я был бы на этом вечере лишним. Это ваш праздник. А из вас двоих мне важен только ты, отец. Я не хочу смотреть на неё.

Я никогда не высказывал такого отцу. Я всегда его понимал. Но не сейчас.

В его глазах показалось очевидное разочарование, смущение и возмущение. Он подошел, и со всей силы влепил мне пощёчину. Мне не было больно физически, а вот он схватил себя за руку. Она была красной. Но не от пощёчины.

Отец испуганно посмотрел на меня. Я ещё никогда не читал в нём подобного ужаса.

– Он что-то сделал со мной. Ударил током!

Шарлотта и Лив посмотрели на него с удивлением. Ведь это не возможно.

– Я пойду в комнату, при условии, что она останется здесь!

Отец поднял голову, выпрямился, завёл руки за спину и холодно ответил.

– Будь по-твоему.

Я развернулся к Лив.

– Спасибо, – прошептала она.

Я мягко улыбнулся ей и пошёл в комнату. Меня сильно волновало, что будет с Лив. Я сделал вид, что зашел в комнату, хотя сам стоял в коридоре на втором этаже и прекрасно слышал разговор:

– Оливия, давай поговорим спокойно. Объясни мне, почему вы его отпустили?

– Он попросил… – робко ответила она своим тихим голосом.

– А если он попросит пистолет, вы ему дадите?!

– Нет…

– Тогда почему ты его отпустила?

– Он не хотел вам мешать.

Она стояла, пока её отчитывали, но её голос хоть и был тихим, ни разу не дрогнул.

В разговор вмешалась Шарлотта:

– Дорогой, не стоит тратить время на «это». – Женщина показала рукой на Лив, её одежду, запачканную едой и следом какао на щеке. – Она не стоит и капли твоего внимания.

Я был крайне возмущён этими словами. Что она о себе возомнила? Если эта заноза по имени Шарлотта сейчас не замолчит, клянусь, выйду из своего укрытия. Пусть меня ругают, пусть запрут дома, мне всё равно, но так обращаться с человеком, практически мне родным, я не позволю.

Отец кивнул ей, и они пошли в свою комнату. Судя по мягким шагам Лив, она двигалась на кухню. Убедившись, что папа ушел, я тихими шагами выдвинулся в кухню. Не открывая дверь, я услышал всхлипы. Войдя на кухню, увидел, как по её лицу ручьями текут слёзы.

Я стоял в ступоре, так как никогда не видел, чтобы она плакала. Всегда, неважно, насколько всё было плохо, Лив говорила, что всё хорошо и не стоит переживать. Но теперь я понимаю, что всё это – иллюзия, только чтобы не волновать меня.