Лилия Мигаро - Любить волка. Быть волком. История одной любви [litres самиздат]

И все трое смотрели на меня так же, как и тот первый, с такой же жёсткостью, нет жестокостью во взгляде. Под этими взглядами я чувствовала себя не просто мелкой, а словно я маленькая, глупая карманная собачонка или мелкий щенок сбежавший от заботливых хозяев и теперь дикая стая бездомных, одичавших или даже бешеных собак окружили меня. И они готовы кинуться и разорвать меня на мелкие кусочки.

Дикий страх и паника сковали меня. Я стала тяжело дышать. Сердце билось уже не в груди. Все моё тело дрожало и вздрагивало в ритме быстрого набата, ставшего словно колокол в моей голове биением сердца.

– Что тебе надо от тёть Кати?

– Опять за компроматом и сенсацией гонишься?

– От какого издания прислали такую маленькую, щупленькую смертницу?

Трое качков передо мной кидали фразы с угрозой и призрением в голосе. А потом совсем близко, почти у самого уха полушёпот того, первого пробил меня новой волной страха, нет не контролируемого ужаса.

– Ты же в логово маньяка пришла, боишься? Правильно, бойся.

Он говорил медленно, окутывая своим теплом из-за спины и заставляя меня сжиматься, почти теряться и растворяться в страхе, почти теряя сознание. Я новая сглотнула и во рту появился вкус желчи и крови. Видимо я от страха прикусила внутреннюю часть щеки до крови. Только это не помогало взять себя в руки и унять ужас, завладевший мною. К черту все уроки самообороны. Что я, метр с кепкой могу сделать? Что могу противопоставить четырём здоровым качкам?

– Что молчим, детка?

Подал голос один из трёх впереди стоящих качков. А я зажмурила глаза со всей силой, так что побежали пятна перед глазами и больно стало от сильно замкнутых век. Ну предлагала же Екатерина Степановна переночевать. Ну вот какого я ушла?

– В чем дело, мальчики?

Новый женский голос вырвал меня из мыслей прощания с собственной жизнью. Может поможет. Может она не одна. Может успеет добежать до домов и позвать на помощь. Эта надежда придала сил. Я стала дышать полной грудью. Я и не заметила, что почти не дышала. Я открыла глаза. Из-за трёх качков передо мной никого видно не было. Да и темнота и мушки перед глазами совсем не помогали.

– Да вот, очередная журналистская тварь пришла поживиться на чужой беде.

Равнодушно ответил один из трёх подходя ближе и обдавая меня своим горячим дыханием. Он словно выплёвывал яд мне в лицо. А сзади в затылок опять с жаром страха накрыло ненавистью вместе со словами.

– Тебе не говорили, что на чужом несчастье деньги счастья не приносят?

– Серый! – Рычащий голос, новый от куда-то с тропинки не говорил, ни кричал, он отдавал команду. – Прекращай пугать девчонку! Это новый адвокат отца. И из-за вас, идиотов перекаченных, она опоздала на электричку.

Голос приближался и потом почти рядом, заботливо обратился ко мне. Вырывая меня из круга этих качков.

– Испугалась? Пойдём домой. Мама чаем напоит, с травками.

Обладатель голоса прижал меня лицом к своей широкой груди одной рукой, а другой стал поглаживать. При этом он подталкивал меня по тропинке назад к жилым домам. Я задохнулась на вздохе всхлипом. Ноги сами собой подкосились, и я захныкала словно маленькая девочка. Хваталась за незнакомца, сминала его рубашку боясь, что он исчезнет, прижималась к нему сильнее и давала волю своим чувствам.

Мой страх, паника, весь ужас пережитый ранее перерастал в обычную девичью истерику. Кажется, я даже порвала ему что-то, рукав или пуговицы – не знаю. Но рубашка явно пошла по швам в моих руках и в какой-то момент я уткнулась лбом и щекой в его оголённое плечо. А слезы и всхлипы только усилились и ноги уже не держали совсем. Он подхватил меня на руки. Его мышцы играли подо мной, я их чувствовала всем телом и сильнее прижималась к такому сильному, горячему и надёжному защитнику.

– Идиоты половозрелые. – Он говорил не громко, но властно и с рыком. Столько силы было в его словах, что хотелось сжаться в комочек и исчезнуть. – Запугали девчонку до истерики. Нашли равного соперника?

– Мы думали… – Начал оправдываться один из троих

– Если бы вы думали, – злясь и рыча оборвал его мой спаситель прижимая меня сильнее – то многое, слишком многое сложилось бы иначе.

Дальше мы шли молча. Ну как шли, все шли, качки пыхтели громко и возмущённо дыша. Где девица, я не знаю. Мой спаситель нёс меня крепко прижимая к себе. А я сжималась в комочек и как можно сильнее хваталась за него. Слезы лились потоком, я всхлипывала и прятала лицо в его плече боясь посмотреть, боясь отпустить, боясь потерять защитника и спасителя.