Дмитрий Москалев - Дыра. 1 часть [litres самиздат]

–Ну-ну, дорогая, успокойся, просто черная полоса, – попытался успокоить ее Сэм.

–Такое впечатление, что одна полоса черная, а белой нет, я устала, – Салли расстроено вздохнула.

–Тебе просто нужно отдохнуть, ты слишком много думаешь, как организовать свою жизнь и постоянно вплотную забираешь у себя время. Да многие вещи нужно делать целыми годами и может десятилетиями, чтобы добиться результатов, не всё дается так просто. Ничего не даётся быстро, тебе всего 22 года.

–Мне уже 22 года! – возмутилась Салли, – а я ничего ещё не достигла! Даже намёка нет, одна рутина, – возмутилась она.

–Многие только к 30 годам начинают шевелиться… – возразил Сэм, – или даже не начинают… это нормально, ты сама знаешь, что иногда даже опыт не решает, понравишься, не понравишься. В нашем городе и так сложно найти хорошую работу.

–Возможно ты прав, да, я многого хочу!

–Ты слишком амбициозна, ты хочешь сразу свернуть гору, извини, так не бывает, – Сэм вздохнул.

–Хочешь сказать, я наивная? – спросила Салли.

–Да, ты наивная, ты постоянно живёшь мечтами, хотя нужно делать шаги к мечте, они рутинные, да, иногда скучные, постоянные, даже повторение ото дня в день, ото дня в день.

–Ну спасибо! Так я никакая, к том же еще и наивная, – обиделась Салли, её голос звучал обиженно и агрессивно.

–Слушай, я тебе постоянно трещу об одном и том же! Я устал тебе повторять, хочешь поныть, ной, давай пока, хочу побыть в тишине перед работой.

–Будь, пока! – задребезжал голос Салли.

–Ты что обижаешься?

–Да, если ты меня обижаешь, – сорвалась Салли.

–Прекрати, а! Никто на тебя не орёт, пока! До вечера!

–Ага, – и Сэм положил трубку. Постоянные разговоры об одном и том же его начали раздражать, они никогда не заканчивалась.

–К чёрту, – выпалил он и замолчал, ударил руль.

Над горизонтом, тем временем проходили дождевые тучи, они темнели от вечера, хотя и без того были чёрными, насыщенными водой, смутное чувство тревоги зарождалось где-то в глубине сознания Сэма, и росло незаметно, словно опухоль где-то в голове, но он пока не чувствовал приближающейся бури, не чувствовал тех головных болей, которые испытывает больной раком, и тучи, наполненные влагой всё росли и росли, богатели ей, словно нескончаемая бездна всё всасывала и всасывала влагу, готовую литься на головы неделями или целыми месяцами, скрывая под собой людей, словно верхушки самых высоких деревьев, словно тот мифический потоп, который пережил такой же мифический Ной с его скотом.

Так пара капель ударила о лобовое стекло. Сэм думал о работе. Он думал о том, что тратит лучшие молодые годы на заводе, получая гроши, не имея никаких перспектив на будущее и никакого развития. Как работник, и как человек, Сэм был неглуп, но ему просто не везло, для своего работодателя Сэм являлся очередным профессиональным импотентом, нищим, который что и может, как только крутить эти чёртовы гайки, наворачивать их на чёртовы болты, день изо дня, месяц за месяцем и год за годом. Убеждая, что нет пределу совершенства, что всего лишь маленький рабочий еще не достиг того просветления, того совершенства гуру по наворачиванию гаек на болты, когда бы он смог шагнуть на ступеньку выше на профессиональной лестнице, так он и оставался в одной должности целых пять лет, от которой его уже тошнило, а что ещё хуже, он просто профессионально выгорел. Но он неплохо рисовал, и тем спасался от глубокой депрессии. Салли иногда подливала масла в огонь, дела ее тоже не клеились. Они думали, что они никогда не выберутся в жизнь, никогда не выберутся из этой грязи и нищеты, и они не имели в виду блеск и роскошь, хотя бы больше чем еда и одежда.

Его кормили обещаниями о повышении, каждая перспектива обходила его стороной. Капитализм словно смеялся над ним, словно открывал свой рот, полный золотых зубов, и твердил ему поучающим тоном, что он ничтожество, ничего не достиг и у него нет будущего, что он не перспективный, и вообще ни стратег, ни менеджер, для рубки денег нужно быть избранным, твердил ему голос, иметь особенные качества, которых у него нет, одним словом – нужно быть "сверхчеловеком", сверхпотребителем, и сверхумником или чьим-то знакомым, имеющим влияние и защиту. Так он и рулил баранкой своего старенького "шеврале", по наизусть изученной дороге, от поворота до поворота, через шлагбаум, подъезжая к проходным. С поиском другой работы ему не везло, он был нигде не нужен.

Сэм ещё помнил то разгромное собеседование, на котором его разорвали в клочья, он упал в собственных глазах и никому не рассказывал о неудачи на работе, если только людям вне работы, которым он доверял и принимал их советы, без них бы он пал духом.