Константин Образцов - Единая теория всего [сборник litres]

Керувим Иф Штеллай Шеда Мадиах сидела у крайнего стола спиной к двери. Судя по тому, что ни дверь не скрипнула, не отворилось окно, и она, и Ишим Боб Шед Махрив, который воздвигся, скрестив могучие руки, за спиной Яны, были в волновой форме и сейчас уже не походили на легкомысленных «артистку» или «американца», скорее на олимпийских богов: темные волосы Иф Штеллай, разделенные посередине пробором и уложенные в толстые косы над высоким лбом, венчали строгий и правильный лик, черты которого немного смягчали прекрасно очерченные пухлые губы, чуть тронутые недоброй улыбкой. Она была в черном платье с высоким воротником, фасон которого словно набросал Ваня Каин в одном из своих альбомов, а Боб – в каком-то приталенном кителе цвета грозовой тучи, и телом он был похож на Геракла, а лицом – на порочного римского императора, со смоляными кудрями, надменным взглядом и капризно искривленным ртом.

– Добрый вечер, – сказала Иф Штеллай.

Яна злобно зыркнула на меня, дернулась и вдруг обмякла на стуле. Глаза ее закатились, рот приоткрылся, тело медленно стало сползать на пол и свалилось бы, как мешок, если бы метнувшийся Савва не подхватил ее под мышки.

– Вышел месяц из тумана, – прозвучал мальчишеский голос, – вынул ножик из кармана…

Я обернулся направо. Машгиах сидел во главе ряда из столов, напротив Иф Штеллай, и выглядел как мальчик, которого бабушка собрала в гости: русые густые вихры старательно расчесаны, нарядная цветная рубашечка застегнута под горлышко. Рослая старуха в черном стояла позади него, чинно скрестив руки на животе. Он внимательно обвел всех взглядом пронзительно-голубых глаз и продолжил, показывая по очереди на каждого:

– Буду резать… буду бить… все равно… тебе… водить!

Мальчишеский палец остановился на Яне. Она с силой выгнулась, вырываясь из рук Ильинского, протяжно и с натужным хрипом вздохнула и упала на стол, вытаращив глаза и тяжело отдуваясь.

– Не надо убегать, – погрозил машгиах. – Это нечестно.

Яна побелела так, что веснушки казались черными, голубые прежде глаза тоже почернели, тонкие рыжие пряди прилипли к взмокшему лбу. Она выдернула у Саввы руку, попыталась сесть прямо, но получилось как-то неловко, словно украденные кости и плоть кривовато наделись на то, что было истинной Яной. Она положила руки на стол и стала смотреть перед собой. Взглядом с ней встречаться сейчас совсем не хотелось.

– Нарушение пакта Ноя – тяжкий проступок, – проговорил машгиах. – Примерно пять тысяч лет назад по местному времени Ветхий Днями принял решение больше никогда не применять массовое истребление в качестве средства влияния на результаты Эксперимента. И всем это запретил. С тех пор, как мы знаем, попытки нарушить запрет предпринимались неоднократно, а дважды едва не увенчались успехом. Также мы все знаем, что произошло с нарушителями.

Стелла хищно улыбнулась, сверкнув белоснежным оскалом.

– Не стоит так глупо улыбаться, Иф Штеллай. – В детском голосе задрожали угрожающе капризные нотки. – Чуму шестьсот лет назад устроили именно шеды, и никого из них уже нет с нами, и никогда больше не будет, потому что даже элементы их базового кода стерты и сами символы элементов кода уничтожены. Элохимов, которые не соблюдают прямой запрет Ветхого Днями, ждет небытие. В сравнении с попыткой нарушить Завет, преступное использование дубликатов реальных живых людей выглядит сущей мелочью и в части тяжести проступка, и по жестокости наказания.

Машгиах значительно посмотрел на Яну. В драматически сгустившейся тишине едва слышно шелестел вентилятор.

– Дубликаты признаю, – равнодушно произнесла Яна, не поворачивая головы. – А нарушать пакт Ноя не собиралась. Умысла не было.

– Мы не будем играть в человеческий суд, – повысил голос машгиах. – Это игра глупая и скучная – препираться о том, что и так всем понятно. Скажи лучше, на что ты рассчитывала? Что никто не заметит искусственного нарастания вероятности самоуничтожения человечества?

– На необратимость, – ответила Яна и усмехнулась.

– К сожалению, – вздохнул машгиах.

Он протянул назад руку. Старуха выхватила из воздуха большую книжку в яркой обложке. «Золотая книга сказок», – успел прочесть я.

– Вот что сейчас мы имеем, – начал машгиах, переворачивая страницы. – Даже после уничтожения Ишим Янай Элохим Меген – а ты будешь уничтожена, Янай, – мы не сможем откатить сценарий сферы достаточно для того, чтобы устранить главное последствие ее действий: Савва Ильинский всегда будет являться обладателем не только решения уравнения универсальной бинарной волны, но и всех переданных ему элохимом знаний и сохранит память о произошедших событиях, сколько ни перезагружай мы резервные копии сферы. Такое ядро необратимости – довольно большая редкость, и здесь оно сформировано с опорой на события двадцатилетней давности. Таким образом, угроза фатальной для цивилизации войны не только сохранится, но будет расти по экспоненте, пока не реализуется с неизбежностью. Простой перезагрузкой то, что натворила Янай, не исправить. Это может сделать только сам Савва.