Галина Полынская - Час ночи

В этот момент пальцы Феликса ощутили вибрирующее напряжение внутри семени. Кровь растеклась по едва заметной линии, где плотно смыкалась кожура, и исчезла, проникая внутрь. Вибрация усилилась, и Феликс понял, что оно хочет на свободу. Мужчина разжал пальцы, и семя осталось висеть в воздухе, при этом медленно вращаясь вокруг своей оси.

Увидев это, Глеб резко побледнел и мелко затряс головой, приговаривая:

– Нет, нет, не может быть. Оно не посмеет причинить мне вред. Ведь я ее хозяин!

– А что если Лиане понравился кто-то другой? Кто-то, с кем она ощутила более близкий контакт, чем с тобой? Может, она решила сменить хозяина?

Парень отскочил в сторону и заметался по комнате, словно внезапно мог отыскаться какой-то спасительный выход из этих стен и ситуации.

Через мгновение семечко раскрылось, выстреливая хрупким голубоватым ростком, и движения Глеба замедлились, словно у него резко закончились силы. Как потерянный он стал бесцельно кружить по комнате, в то время как росток с мультипликационной скоростью тянулся ввысь, выбрасывая узкие голубые листочки с красноватыми прожилками.

Обессилев, парень упал на колени в тот момент, когда на окрепшем стебле появился бутон. Глядя на висящее в пространстве чудовищное растение и мужчину в черном костюме, стоявшего позади него, Глеб попытался что-то сказать, но уже не смог. Из горла донесся лишь сдавленный хрип. С влажным треском бутон раскрылся, полыхнул багровый цветок, и парень обеими руками схватился за шею, падая навзничь. Рот его раскрылся в мучительной попытке получить глоток кислорода, и показался маслянисто-блестящий гибкий стебель.

Меньше чем за минуту все было кончено. Колдовская удавка исчезла, не оставив после себя следа, цветок увял, и все растение, вместе с семечком, рассыпалось мельчайшей серой пылью.

Подойдя к неподвижному телу, лежащему у окна, Феликс присел на корточки, пощупал пульс, приподнял веко, после выпрямился и вышел из комнаты, погасив торшер.

Поздний вечер, холодный и тихий, растворялся в свете окон, фонарей и фар автомобилей, въезжающих и выезжающих со двора двадцатиэтажного дома.

Феликс подошел к своей машине, когда зазвонил телефон. Вызов был с номера Ангелины.

– Слушаю, – сказал мужчина, останавливаясь у передней дверцы.

– Привет! – с веселым кокетством прозвучал голос девушки. – Не занят?

– Не особо.

– Что делаешь, где ты?

– Был в гостях, вот только вышел. А что, есть предложение?

– Ага! Давай теперь ко мне в гости?

– С удовольствием. Говори адрес.

На этот раз путь лежал в центр – на Патриаршие пруды. Хотя загруженность дорог немного ослабла, пробки все равно основательно тормозили движение. И, встав в очередную, Феликс набрал номер Германа:

– Не спишь?

– Да нет, рановато еще. А что?

– Бери Сабуркина, и поезжайте к промзоне. Внутрь заходить не обязательно, расстояния – всего один забор, ерунда. Пусть Валя устроит короткое замыкание электропроводки. Сарай деревянный, вспыхнет быстро.

– А если вся «Камбрия» сгорит?

– Не успеет. Сарай на отшибе, не перекинется пламя больше ни на что до приезда пожарных. И да, пожалуй, я должен спросить: может, ты хочешь взять Лиану Стромболи себе? Взрослую, росток или семечко.

После небольшой паузы Гера ответил:

– Нет, лучше уничтожить. Очень уж оно… иное.

– Понял тебя.

– Сейчас Вале позвоню и поедем. Как все сделаем – сообщу.

– Удачи.

Квартира Ангелины находилась в одном из новых домов на Патриарших. Эти места Феликс ещё помнил не с одним, а с тремя водоемами, до пожара тысяча восемьсот двенадцатого года.

Позвонив в домофон, Феликс вошел в подъезд и поднялся на восьмой этаж. Дверь открыла Ангелина с бокалом вина в руке. На девушке были узкие черные брюки и длинная белая рубашка, расстегнутая до ключиц.

– Привет, – улыбнулась она, – проходи.

Квартирой оказалась небольшая студия: маленькая кухня с барной стойкой и огромная кровать с парой закрытых шкафов. Весь интерьер имел три цвета: черный, красный и белый, и сходу доступно объяснял вкусовые пристрастия хозяйки. Взглянув на картину, изображавшую голову женщины в строгом ошейнике, Феликс кивнул на наручники с цепями, прикрученные к изголовью кровати:

– Девочка любит острые ощущения?

– Ага.– Ангелина с улыбкой сделала глоток вина. – Мое гнездышко. Тут можно как следует расслабиться и хорошенько покричать – стены звукоизолированы.