Филиппа Грегори - Буревестники [litres с оптимизированной обложкой]

Он медленно придвинулся к ней. Изольда приподняла голову…

– Давай обсудим кое-какие важные вопросы перед отходом ко сну, – сухо произнес брат Пьетро, замерев на пороге столовой. – Брат Лука! Ты не считаешь, что нам надо обговорить все и завтра утром отправиться в путь спозаранку?

Лука с тихим возгласом отвернулся от Изольды.

– Да, – произнес он. – Конечно. – Он шагнул в сторону брата Пьетро. – Конечно, ты прав. Доброй ночи, Изольда.

– Доброй ночи! – нежно отозвалась она.

Изольда провожала Луку взглядом, пока дверь в столовую за ним не закрылась.

Затем Изольда тихонько вздохнула и прижала пальцы к губам, как будто мечтала о том поцелуе, которому не суждено было произойти нынешним вечером. А уж если говорить начистоту, ему вообще никогда не следовало бы случаться.

Утром в порту было людно и суетно. Корабли, которые с самого рассвета находились в море, стремились занять места у причала. Судна, приплывшие первыми, успели причалить к пирсу, а другие швартовались уже к ним, забрасывая канаты с кормы и носа. Рыбаки переходили по сходням с одного борта на другой с громадными круглыми корзинами рыбы, и на их широкие плечи стекала вода. Добравшись до берега, они выставляли их во всей красе на привычные места, чтобы покупатели могли посмотреть на их улов.

В небе мельтешили чайки, налетающие на рыбные отбросы. Их пронзительные крики создавали непрекращающийся галдеж, белоснежные крылья сверкали в лучах утреннего солнца.

У стены возле гавани начался жаркий аукцион. Рослый мужчина называл собравшимся цены, а покупатели вскидывали руки или выкрикивали свои имена, когда сумма их устраивала. Победитель выходил вперед, платил деньги и грузил корзину с рыбой на телегу, чтобы увезти ее с побережья, или уносил по каменной лестнице в городишко – прямо на центральный рынок, находившийся на склоне холма.

Корзины, полные сардин, оказывались на берегу. Чешуя ярко сверкала между черной штриховкой, похожей на окислившееся серебро. Хозяйка постоялого двора спустилась вниз и купила две корзины, приказав конюху отнести их домой. Другие жительницы не спешили и дожидались, чтобы покупатели сбили цены – и лишь потом отдавали деньги за одну рыбину. Жены и дочери бежали к лодкам своих мужчин и отбирали из улова что-нибудь для сытного обеда и ужина. Некоторые рыбаки ставили на причал весы и, перевешиваясь через борт, бросали переливающийся улов на чашку. Затем они поднимали весы повыше и демонстрировали товар женщинам, а те подхватывали понравившуюся рыбину и отправляли к себе в корзину.

Гладкие кошки сновали между ногами покупателей и продавцов. Они надеялись, что скоро свежую добычу выпотрошат и почистят – ведь после этого отбросы доставались им. Над волнами продолжали кружиться и вопить чайки, холодный утренний свет сверкал на них столь же ярко, как на ослепительной чешуе. Казалось, воздух, суша и вода восхищаются морским богатством, отвагой рыбаков и доходным промыслом Пикколо.

Фрейзе расхаживал по суматошной пристани, вдыхая резкий запах водорослей и соли, здороваясь с самыми хорошенькими из рыбачек, обходя ящики с уловом и садки с омарами. Фрейзе наслаждался гомоном, весельем и энергией портовой жизни. Он ликовал, оказавшись далеко от молчаливого монастырского уединения, и пробирался сквозь толпу в поисках корабля, который бы отвез их на восток, в Сплит. Он уже поговорил с местным капитаном, но хотел найти еще хотя бы одного, чтобы сравнить цены.

– Пожалуй, эти ребята уже заприметили меня и успели сговориться о цене, – ворчал он себе под нос. – Компания, едущая из Рима, две красивые дамы и церковный расследователь… Цена взлетит вдвое! Не говоря уже о кислой мине брата Пьетро. Я бы сам взял с него тройную цену – просто за то, что придется мучиться в его обществе!

Фрейзе замедлил шаг, принялся озираться по сторонам, и к нему тотчас стал ластиться рыжий котик. Фрейзе уставился на него.

– Голодный? – спросил он.

Мордочка вздернулась вверх, крошечный розовый рот приоткрылся в мяуканье. Не колеблясь, Фрейзе наклонился и поднял зверька правой рукой. Под мягкой шерсткой прощупывались ребра. Котенок был так мал, что его тельце целиком умещалось у Фрейзе на ладони.

Он тут же замурлыкал и весь завибрировал от гулкого звука.

– Ладно, – проворчал Фрейзе. – Может, и для тебя здесь что-нибудь найдется.

В дальней части гавани – на каменной скамье, защищенной от прохладного ветра небрежно сложенной стеной, – сидела женщина. Она разделывала рыбу, бросая потроха на землю, откуда их подхватывали крупные пестрые кошки.