Ольга Коротаева - Семь невест некромага

— Ну, — с энтузиазмом воскликнула я: казалось, мне сейчас по плечу свернуть пару-другую гор, — поехали ловить некромага и освобождать нашу злую птичку!

Генрих недовольно покосился на меня:

— Сколько оптимизма у ведьмы. Это не к добру…

Я лишь загадочно улыбнулась и, прикусив нижнюю губу, чтобы сдержаться и не завизжать в предвкушении счастья, опустила глаза. Взревел мотор, и автомобиль тронулся с места. Олдрик поднёс сотовый к лицу и тихо проговорил:

— Ни звонков, ни сообщений. Времени было достаточно, чтобы купить несколько телефонов.

— Значит, наши подозрения верны, — коротко кивнул Генрих и прибавил газу.

Я с усилием подтянула отвисшую челюсть. Не отрывая восхищённого взгляда от трёхэтажного особняка из чёрного камня, тихо присвистнула и протянула:

— Это и есть «дом» некромага? Больше похоже на замок…

— Не свисти, — оборвал меня инститор.

— Денег не будет? — хмыкнула я.

— Возможности их потратить, — буркнул Генрих и наградил меня своим коронным тяжёлым взглядом: — Вспомни, как некромаг оживил Багиру… Или хочешь познакомиться с мёртвой живностью мага?

По спине пробежался холодок: Генрих, возможно, прав. Даже если Севир предпочитает жить на кладбище, он не бросит свой дом на произвол судьбы… и воров. Наверняка, здесь есть какие-то охранные мерзости… Или просто мерзости для охраны. Надо быть осторожнее. Я, беспокойно оглядываясь, шагнула к охотнику и легонько уцепилась за край его безрукавки. Генрих в ожидании хранителя перебирал пальцами по рукояти меча. Не отрывая взгляда от распахнутой двери дома, нетерпеливо постукивал по заасфальтированной дорожке носком ботинка. Наконец, в тёмном проёме заалели одежды хранителя: Олдрик отрицательно покачнул головой и приглашающе махнул рукой. Генрих сухо кивнул:

— Идём!

— А как же живность? — беспокойно огляделась я.

— Если бы что-то было, — уверенно ответил Генрих, — мы бы уже об этом знали. — Он оглянулся и, увидев, что я всё ещё недоверчиво топчусь на месте, неожиданно мягко улыбнулся: — Мара, не бойся. Я же с тобой.

— А кто тут боится? — нервно ответила я и, сжав кулаки, пошагала к дому. Но с каждым шагом в груди возрастала ноющая боль. Словно зарождающийся кашель от лёгкой простуды. У самого порога, задыхаясь, прижала руки с груди. — Генрих… я не могу! Меня словно душит что-то.

Инститор схватил мою руку и заглянул в глаза:

— Что именно? Как душит?

Я неопределённо махнула рукой и отступила на шаг: дышать стало капельку легче, и сердце забилось ровнее.

— Словно все внутри сжимается, — пролепетала я, глядя на инститора. — Может, это какая-то магическая защита? Мне не подойти к дому, кажется, я просто задохнусь.

— Я ничего не чувствую, — озадаченно проговорил Генрих и внимательно посмотрел на меня: — Или это действует только на ведьм?

Я отступила ещё на пару шагов и, ощущая, как становится всё легче, пробормотала:

— Да я вроде уже не ведьма… Но если так, то странно: некромаг то ловит ведьм, то отгоняет. И вот ещё что меня беспокоит: зачем он приглашал в свой дом, если знал, что мне в него не войти?

— Он лишь предложил приют тремдишевским ведьмам, которые потеряли свою силу, — напомнил Генрих. — Возможно, они зашли бы без проблем. Как и мы с Олдриком…

— Что такое? — приближаясь, спросил Олдрик. — Давайте быстрее! Следов пока не нашёл, но стоит осмотреть и другие этажи…

— Мара не может, — ответил за меня Генрих и многозначительно посмотрел на хранителя: — Она задыхается.

Олдрик перевёл на меня озадаченный взгляд и приподнял брови.

— Я всё проверил, никаких заклятий на дом не наложено, нежити не обнаружено… Как именно задыхаешься?

— Словно заболеваю, — просипела я и, прокашлявшись, дотронулась до грудины: — Вот здесь становится тяжело.

Олдрик опустил взгляд на мою грудь, и я неуютно поёжилась, а хранитель вдруг шагнул ко мне и сорвал с шеи кулон.

— А если так?

Я ощутила себя настолько лёгкой, словно мне подарили крылья, и я уже готова взлететь над землёй. Видимо, это отразилось на моём лице, поскольку мужчины слаженно кивнули. Олдрик покрутил в пальцах маленькую амфору с воспоминаниями.

— Интересно, — пробормотал он. — А вот я ничего не ощущаю. Генрих?

Он передал кулон охотнику, и инститор, повесив его себе на шею, покачал головой.

— Ничего. — Он схватил меня за руку и увлёк в сторону дома: — Идём.

Я уныло побрела за ним: хоть дышать теперь ничего не мешало, но в дом заходить совершенно не хотелось: кожа на груди, к которой соприкасался кулон, ныла, словно от лёгкого ожога. Неловко замерла перед дверью: сердце забилось гулко и неровно, будто стояла у края пропасти.