Ольга Коротаева - Семь невест некромага

— Спасибо, — неожиданно улыбнулся Лежик, и все возмущённые слова застряли у меня в горле. Я всхлипнула, а инкуб погладил меня по голове: — Да ты не переживай! Волосы отрастут, руки заживут, снова станешь похожей на девушку…

— Что значит похожей? — зло посмотрела я на брата: — Я и есть девушка!

Инкуб смерил меня ироничным взглядом:

— Сейчас ты больше напоминаешь ощипанную сову. Особенно круглыми от возмущения глазами.

Я растерянно моргнула, и инкуб хихикнул, а я прошипела:

— Ах ты, драконище недобитый! Жить надоело? Да я…

— Извини, — Лежка махнул рукой и двинулся к выходу: — У меня жёны несчитанные, дети не тисканные. То есть, наоборот! — У двери брат обернулся и показал мне язык: — Да и не сможешь ты мне ничего теперь сделать!

Я повернулась к Генриху и простонала:

— Зарежь моего брата! Я выпью его крови и сразу исцелюсь!

Генрих решительно поднялся, рука его легла на рукоять меча, и лицо Лежика побелело.

— Мара, — просипел он. — Я же пошутил!

И тут же исчез за дверью. Олдрик громогласно захохотал, я захихикала, и даже Генрих, возвращаясь к кровати, слегка улыбнулся: разумеется, он и не думал убивать инкуба… наверное.

— Кстати, — отсмеявшись, проговорил Олдрик, — Аноли действительно пострадала из-за тебя, Мара!

— И этот туда же, — обиженно проворчала я. — Ну да, я знаю! Если бы не приворотное зелье, некромаг бы не похитил её…

— Нет же! — перебил меня хранитель. — Если бы ты оставила её на месте, Аноли бы не пострадала от рухнувшей стены. В подвале ты совершенно забыла, что синее пламя не причинит вреда Красной птице.

— Упс, — смущённо хихикнула я. — Действительно…

Олдрик тут же сменил тему:

— Вот… И когда Генрих вонзил меч у крыльца дома некромага, я подумал, что он сошёл с ума! Вместо того чтобы искать тебя, землю ковыряет. Но оказалось, наш бравый герой искал точку соприкосновения магических линий, чтобы снять невидимую стену защиты. И как догадался, ума не приложу!

— Он такое уже вытворял, — кивнула я, — на кладбище, когда спасал меня от Севира… — Я вздрогнула и удивлённо посмотрела на Генриха: — Я могу произносить его имя! Раньше даже при попытке испытывала ощущение, что забыла, как вообще говорить… Как так?

— Некромаг мёртв, — ровно отозвался Генрих, — магия его исчезла.

— Севир? — отозвался Олдрик, отец почесал бороду и протянул: — Ощущение, что мне знакомо это имя.

Я иронично покосилась на хранителя:

— Что, тоже был его невестой? Только они имеют право знать истинное имя некромага! Кстати, что с остальными невестами?

— Забава повела их на прогулку, — ответил Генрих.

Я тревожно покосилась на зашторенное окно:

— А сейчас день или ночь? Если ночь, их надо срочно вернуть или проблем с полицией нам не избежать… Ладно Забава, к ней все привыкли! Или Аноли, — кто будет связываться со злой птичкой? Но беззащитные девушки из провинции… Русалка сошла с ума!

— Всё хорошо, — успокаивающе проговорил Генрих. — Забава пригласила их в гости в дом твоего брата…

— И это, по-твоему, хорошо? — взвилась я. — Да жёны Лежкины их на пуговицы разберут! Немедленно спасай девчонок! Хотя бы то, что от них осталось… — я сурово посмотрела на Генриха: — Что смотришь? Иди же!

Охотник нехотя поднялся, но Олдрик опередил его:

— Я пойду! Тише, Мара, тебе вредно волноваться…

Он выскользнул из комнаты и тщательно прикрыл за собой дверь, а Генрих посмотрел на меня так, что у меня перехватило дыхание от боли в его взгляде.

— Прости меня, — прошептал он. — Я не должен был оставлять тебя. Я виноват, Мара…

Не сдержав слёзы, я помотала головой:

— Нет! Ты ни в чём не виноват! Это я… всё я… Я такая глупая!

Генрих медленно опустился на кровать, его рука легла мне на голову, и я невольно сжалась, ощущая себя неполноценной без своей рыжей копны волос.

— Тс-с… Тише, — прошептал Генрих. Он наклонился, и я ощутила на щеке его горячее дыхание: — Ты не глупая, Мара. Но больше никогда не подвергай свою жизнь опасности! Я без тебя… не могу жить… не могу дышать… Люблю тебя!

Он наклонился, и его губы прижались к моим влажным от слёз векам. Я затаила дыхание, ощущая, как уходит боль, как растворяются тревоги. Казалось, даже самый страстный поцелуй не произвел бы на меня такого сильного впечатления. Слёзы всё текли и текли по щекам, а инститор тихонько проводил пальцами по моему лицу, вытирая их.

— Всё хорошо, — тихо шептал он. — Всё хорошо.

Я с ноги распахнула дверь и крикнула: