Александра Гринберг - Жнец крови и пепла [СИ]

— Ты неподобающе себя ведешь, сын мой, — прошелестела тварь нечеловеческим голосом, скаля в жуткой ухмылке рот, полный острых белоснежных зубов. — Мне бы стоило всыпать тебе ремня.

Отдачей прилетело не сразу. Марк успел ухмыльнуться в ответ и приготовиться к следующей атаке. А потом внутренности будто сдавило невидимой рукой; не получалось даже вздохнуть. В глазах потемнело, а в ушах зашумело так, что на какое-то время он мог слышать только дикое биение собственного сердца. Устоять на ногах получилось не иначе как чудом. Из носа хлынула кровь — Марк почувствовал на губах металлический привкус.

И всё же он вскинул ладонь, как раз тогда, когда нежить поднялась на ноги.

— Гренвудская дрянь? Как низко пали имперцы!.. — словно сквозь толщу воды, услышал Марк её голос. — Даже с этой штукой тебе не победить меня, Мараддир!

— Я попробую. — Вокруг ладони заплясали искры — яркие, обжигающие кожу даже несмотря на защиту Эрдланга. На второй Небесный огонь его уже не хватит, а вот одарить нежить десятком шаровых молний…

…увы, откатом его накрыло после первых двух. Хотелось заорать — от обжигающей боли скрутило всё тело. Не в силах держаться на ногах, Марк упал, больно ссадив колени о брусчатку. Оставаться в сознании казалось непосильной задачей — в голове стоял жуткий звон, перед глазами поплыло. Он перестал понимать, где находится. Кажется, даже отключился на какое-то время. Потому что следующее, что он увидел — это архимагов, спешащих к Элриссе и вовсю разбрасывающихся убойными заклятьями.

Повсюду мелькали разноцветные вспышки заклинаний, в небе громыхало, земля содрогалась. То ли от устроенного кем-то землетрясения, то ли от мощной магии. Марк видел, что тварь могла только отбиваться — Небесный огонь изрядно ослабил её.

Где-то за спиной послышалось знакомое рычание вендиго, а над головой — пронзительный крик, как если бы там пролетала огромная птица. Посмотреть наверх казалось непосильной задачей, но Марк догадался и так — костяной дракон. Дело рук Киары Блэр.

Элрисса наверняка предвкушающе улыбнулась. Представляла, как присвоит жутких тварей себе и отправит их по души архимагов. Пока же она выплеснула на противников волну сырой магии. Амулет на груди дернулся и опалил так, что захотелось его сорвать.

От ужасающего количества некромагической энергии стоило бы бежать. Но Марк не мог подняться на ноги. Он с трудом привстал на одно колено и вскинул руки — к Элриссе он был ближе всех. Нельзя упускать такой шанс.

«Придется тебе обломаться, мамочка».

Прежде чем закашляться собственной кровью, он успел сотворить ещё три мерцающих сгустка. Кажется, за спиной кто-то пронзительно закричал, но Марк уже не слышал. Его занимал лич, корчащийся и изуродованный, но регенерирующий со страшной скоростью.

И ещё — по-летнему яркое солнце, что медленно поднималось над крышами уцелевших домов.

— Рассвет, — тихо прошептал он. — Ещё немного… и рассвет…

Перед глазами мелькнули светлые волосы, чья-то холодная рука выдернула резонатор из предплечья, а такой знакомый голос зло прошипел на ухо:

— Бесишь, Эйнтхартен!

Её смерть была с видом на Вересковый фьорд.

Можно подумать, что это и есть её родная деревня. Но не было слышно ни холодного моря, ни истеричных чаек; вереск не шелестел на ветру, и над цветущей пустошью не гудели надоедливые насекомые. Солнце не грело кожу, а лиловатые цветы пахли не цветами, но душистым мылом.

«Всё это нереально», — твердил въедливый ум Киары Блэр. Но она отмахнулась от этого зануды, плюхнулась на желтоватую траву и с завидным пофигизмом плела веночек из вереска и красновато-сиреневых цветов эрики. Когда-то малышка Мирейя радовалась этим венкам, словно какой-нибудь алмазной тиаре… Хотя, конечно, полевые цветочки очень блекло смотрелись в её волосах — густо-красных, как рубины, ярко сияющих на солнце и очевидно выдающих нелюдскую кровь…

Она помнила, что обещала кому-то вернуться. Помнила зелень чужих глаз и крепко обнимающие руки, тихий голос у самых губ. Он не говорил «люблю», но что-то очень похожее.

Не будь покой таким долгожданным, Киара хотела бы вернуться к тому человеку.

Умиротворяющая тишина изредка прерывалась невнятным эхом голосов. Различить их было сложно, но можно… Киаре, однако, не хотелось. Всё, чего она желала, — сохранить это спокойствие, кристально-чистое, как вода в озере Лах-Эрн, и плести веночки, пока на этом клятом верещатнике не закончатся цветы…