Дина Смоленцева - Таинственная шкатулка, или Выбор за тобой

– Ты чего?

– Так вот в чем дело, – повторил Андрей, продолжая улыбаться и сверлить меня ехидным взглядом.

– Ну конечно, что ты еще можешь придумать! – рассердился я, поняв его намеки.

– Все с тобой ясно, – рассмеялся он. – Ну давай, иди уж! Как ее зовут-то?

– Никак ее не зовут. Она сама всегда приходит, – наигранно вздохнул я.

Андрей засмеялся и на этом мы с ним попрощались.

С Сурвой мы договорились встретиться возле фонтана на площади у центрального универмага. Туда я и направился, предварительно купив в магазинчике пиво.

Подходя к фонтану, я сразу увидел ее в окружении двух парней. Она на этот раз была в темно-синих джинсовых бриджах по колено, в которых я ее увидел в первый раз, и зеленой майке. На голове – беспорядок, устроенный с помощью геля, а на глазах – большие солнцезащитные очки, скрывающие ее фингалы. Раскрепощенная, независимая, веселая и пьяная.

Все трое над чем-то смеялись. Она, увидев меня, пожала руки своим приятелям и направилась в мою сторону, прихватив с собой пиво, стоящее на мраморном ограждении фонтана.

– Ты, я смотрю, продолжаешь веселиться? – дерзко посмотрела она на меня сквозь темные очки, в которых я увидел свое отражение.

– Еще бы! Лето, воскресение! Чего бы и не повеселиться! – притворился я непонимающим. – Ты вроде то же самое делаешь!

– Дурачком не прикидывайся!

– Ты сама дурочка!

– Да уж! – смерила она меня презрительным взглядом. – Ну и воспитание у тебя! А ведь не ребенок вроде.

– Ребенок-не ребенок, не твое дело, – начала во мне закипать злость.

– Короче, я тебя спрашиваю, ты с Катей поговорил? Или решил на ней жениться? – в ответ разозлилась и Сурва.

– Какое тебе дело? Я думаю, это касается только меня и Кати. Ты мамочка ее что ли? – И, помолчав, добавил, не сдержавшись, – Или сама в нее втюхалась, а теперь ревнуешь?

И получил пощечину, за что немедленно схватил Сурву за руку и заломил за спину.

– Отпусти, – зашипела она.

Я приблизился к ней близко-близко, к самому лицу. Затем наклонился к ее уху.

– Еще раз посмеешь со мной так разговаривать, или ударишь, сразу узнаешь, что я с тобой сделаю, – пригрозил я ей шепотом в самое ухо, так чтобы окружающие не слышали. – Я тебе не мальчишка сопливый и не мешок с дерьмом, чтобы ты так со мной обращалась. Поняла?

– Я сказала, отпусти, – игнорируя мои слова и тяжело дыша произнесла она, впившись в меня глазами. И я отпустил.

– Ну что, успокоилась? – насмешливо посмотрел я на нее. – Смотри, вон и на этот раз покраснела от злости! Тебе не идет, – съехидничал я.

Сурва молчала, то ли сбитая с толку, то ли вынашивая план мести. Губы ее дернулись и скривились. Из под ее очков вдруг медленно показалась и покатилась по щеке крупная и блестящая слеза. Я вдруг перепугался.

– Ты чего? Маша! Ну, прости, ты же сама начала, – растерялся я, представив, как только что некрасиво выглядел со стороны. – Больно, что ли?

А Сурва отвернулась и быстро вытерла слезу кулаком. С шумом втянула носом воздух.

– Тебе не понять, – звенящим голосом отчеканила девушка и мне ее стало почему-то жалко. Я снова интуитивно, совсем не думая о последствиях, обнял ее свободной рукой и притянул к себе. Но Сурва отпрыгнула от меня на несколько шагов.

– Не прикасайся ко мне! – прошипела она. – Не надо меня жалеть! И, пожалуйста, отцепись от Кати! Ты не достоин ее!

Сурва развернулась и ушла, а я остался стоять в недоумении.

– Ненормальная, – пробормотал я ей вслед и вздохнул. И всерьез задумался над словами Андрея. Между мной и Сурвой творится что-то странное. Я усмехнулся, вспомнив, какой ненавистью подернулись ее глаза вчера утром, когда я крепко держал ее возле дверей, и как отчаянно она сопротивлялась, словно это ее последний шанс. Огонь, а не девчонка! Главное, не обжечься…

Так я оказался между двух полюсов – тихой и спокойной Катей и ее отчаянной и непокорной подругой.

Всю следующую неделю я не находил себе места. С одной стороны, я как мог, старался сократить общение с Катей до минимума – обошлось все одним получасовым свиданием и несколькими телефонными разговорами на нейтральный темы. Раз при встрече я не мог открыто сказать Кате о моем решении порвать с ней, то решил как можно меньше с ней общаться.

С другой стороны я, хоть и не сознавался себе, но в глубине души находился в ожидании звонка от Сурвы. Но она была гордая, о чем я понял сразу, поэтому надеяться на то, что она сделает первый шаг на примирение, не было никакой надежды. А у меня не было желания делать его первым и звонить ей, поэтому я решил выждать некоторое время.