Дина Смоленцева - Таинственная шкатулка, или Выбор за тобой

Мы вновь расселись втроем на берегу озера, скрытые от посторонних глаз. Кушали бутерброды, пили, купались. Я придумывал, как бы мне остаться с Катей наедине, потому что безумно хотел ее и плевать мне было на предупреждения ее подруги. Как только наступал критический момент и мой член готов был напрячься, я шел в воду и плавал несколько минут. Затем снова присаживался на корточки возле Кати.

– Девчонки, расскажите, как вы познакомились? Такие вроде разные, а ведь как-то сошлись! – я поудобнее сел, приготовившись слушать. Подруги переглянулись и первой заговорила Сурва, которая, выпив коньяка, стала более разговорчивой и миролюбивой.

– Мы уже общаемся… один, – она стала загибать пальцы, – два, три… Представляешь, целых одиннадцать лет! Я в пятом классе училась, а Катя в третьем. Как сейчас помню: меня положили в больницу на лечение – у меня хронический пиелонефрит тогда обострился, боли были в пояснице и температура повышенная.

– А у меня, – подхватила Катя, – было обострение гастрита и меня в это же время положили в больницу. Знаешь, где в городе детское отделение? – Я кивнул. – Там мы и лежали около месяца.

– Весело было! Столько разных ребят было. Кать, помнишь мальчика по фамилии Маркин, он еще футболку носил с изображением почтовой советской марки? – Катя улыбнулась и закивала головой. – Прикольный такой парень, он вечно у телефона дежурил и подзывал нас, если родители звонили.

– А общаться мы стали с тех пор, как нас совместно повели на ужасную процедуру под названием «зондирование». Как говорится, друзья познаются в беде!

– Это что такое? – не понял я.

– Тебе ни разу не делали? – хором спросили девушки. Я отрицательно помотал головой. Катя пояснила.

– Представь себе резиновую трубку длиной метра полтора и толщиной с мой мизинец. Представил? Вот ее засовывают тебе в рот, пока в желудок не упрется, ну чего ты морщишься, так и есть, и с этой трубкой сидишь несколько часов. А медсестра из другого конца трубки, торчащего изо рта, отбирает шприцем сок на исследование через определенные интервалы времени.

– Ощущения, когда тебе засовывают внутрь этот воняющий резиной оранжевый шланг – хуже нет. Меня до сих пор мутит от воспоминания, – передернулась Сурва, а меня охватила жалость даже по отношению к ней, когда я представил эту картину.

– Мне недавно пришлось посетить больницу, но уже не детскую государственную, а приличную больницу для взрослого населения, и я там немного заблудилась, в поисках нужного мне кабинета наткнулась на кабинет зондирования. Эта вывеска мне бросилась в глаза и я даже шаг замедлила. Смотрю, возле кабинета сидят уже довольно взрослые люди. Три человека: пожилая женщина предпенсионного возраста, с химией на седых волосах – обычная такая; мужчина представительного вида, при костюме, с дипломатом и хипповатый парень лет двадцати. В это время выходит местестра и всех их приглашает в кабинет. Они встают и нехотя заходят. Вы только представьте их всех, сидящих на кушетках вдоль белых кафельных стен кабинета, с торчащими изо рта трубками, с текущими слюнями – ибо толком сглотнуть не получается, с бледными, ничего, кроме тоски в потухших глазах, не выражающими лицами и желающих только одного – вырвать ненавистный шланг изо рта и больше никогда в жизни не переступать порог этого кабинета. – Катя с серьезным видом оглядела нас. – Самое удивительное, что все эти люди – представители разных слоев населения, но в кабинете зондирования они все выравниваются и становятся такими беспомощными, во власти медсестры. Это я к тому, что никакие деньги мира не заменят здоровье. Если ты болен, то, сколько бы у тебя денег не было, болеть ты будешь точно так же, как и самый последний бомж, и боли у тебя будут такие же. Разве что обстановка больничной палаты и само лечение будет на другом уровне.

– Да уж, какова бы ни была жизнь, все мы придем к единому концу, – констатировала Сурва и глазами указала мне на бутылку. Я разлил коньяк. Поднял свою стопку и помолчал несколько секунд, подбирая слова для тоста, который хотел сказать.

– Давайте выпьем за то, чтобы жить так, чтобы в старости не сожалеть о том, чего не успели сделать! Давайте наслаждаться жизнью, пользоваться всеми ее дарами и не упускать возможностей! Ведь наша жизнь – одна и другой такой не будет! Как говориться, нельзя дважды войти в одну и ту уже реку. Поэтому выпьем за полноту жизни!

– Философ, блин! – ухмыльнулась Сурва.