Наталья Александрова: Священный крест тамплиеров

И тут же, словно одна влага притягивала другую, с неба посыпал мелкий, нудный дождь.

Вскоре, правда, дорога снова пошла вверх, немного удалилась от моря, и все тот же женский голос проговорил:

— Через триста метров конец маршрута.

И тут Эва увидела дом.

Он стоял на невысоком скалистом взгорке, недалеко от моря, и так подходил к окружающему пейзажу, как будто был здесь всегда, от сотворения мира.

Двухэтажный дом из серого камня — серого, как северное небо, как мрачное море, остервенело бьющееся о камни. Каменное крыльцо, стрельчатые окна, высокая башенка с флюгером в форме геральдического орла.

— «Тихий приют», — проговорил Андерс, как будто представлял Эве старого знакомого.

Впрочем, Эва и без этого представления узнала дом. По фотографиям, а больше — по какому-то внутреннему отзвуку, который этот дом вызвал в ее душе.

В это время дождь закончился, как будто кто-то главный решил, что в момент знакомства с этим домом он не нужен. Или как будто режиссер этого природного театра распорядился поднять сероватый занавес дождя, чтобы Эва могла лучше рассмотреть происходящее на сцене.

Подъехав ближе, они увидели вокруг дома временное ограждение из легкой проволочной сетки, на котором через равные промежутки были прикреплены таблички с эстонскими фразами. Судя по многочисленным восклицательным знакам, эти таблички о чем-то предупреждали или что-то запрещали.

— Что здесь написано? — спросила Эва.

— Входить запрещено, опасно для жизни.

— Что, действительно опасно? Выходит, мы зря сюда ехали?

— Я думаю, эти таблички повесили, чтобы держать на расстоянии окрестных мальчишек и просто любопытных.

Андерс подошел к ограде и передвинул один из металлических столбиков, к которым она крепилась. Они с Эвой вошли в образовавшийся проем, и Андерс поставил ограду на место.

Тут же в доме открылась дверь — не парадная, выходящая на высокое каменное крыльцо, а маленькая, незаметная, расположенная сбоку. Из этой двери вышел высокий толстый человек в накинутой на плечи оранжевой непромокаемой куртке и что-то громко, возмущенно проговорил по-эстонски.

Андерс ему ответил, завязался короткий оживленный разговор (если разговор на эстонском языке может быть оживленным), наконец толстяк махнул рукой и скрылся за дверью.

— Что он говорил? — спросила Эва.

— Что сюда нельзя входить.

— И что же ты ему ответил?

— Что нам можно.

Эва недоверчиво взглянула на него, подумав, что он шутит, но лицо Андерса было непроницаемым.

— Ну что, идем? — спросил он, подходя к двери, за которой скрылся сторож.

— Идем. Не зря же мы сюда ехали.

Они вошли в дом, оказавшись в небольшой полутемной комнате вроде кладовой или чулана, из нее вышли в коридор.

Андерс уверенно пошел направо, как будто хорошо знал дом.

— Ты что, уже бывал здесь?

— Нет, но я снаружи определил, где находится интересующая нас комната.

С этими словами он толкнул следующую дверь, и они оказались в той комнате, которую Эва сразу узнала по фотографиям.

С двух сторон были окна с витражами.

До сих пор Эва видела только их черно-белые фотографии и теперь поразилась удивительно ярким краскам. Как раз в это время солнце вышло из-за туч и витражи вспыхнули всеми цветами радуги. Засияли цветы райского сада, ярким кармином загорелся оплетенный ими тамплиерский крест на левом окне.

Но самое удивительное чудо произошло со вторым крестом, тем, что был на правом окне.

Четыре синих вставки в концах красного креста засветились густым светом полуденного южного моря, превратившись в четыре огромных сапфира. Пятая вставка — расположенная в центре креста — превратилась в ослепительно сияющий алмаз чистой воды, в середине которого билась и пульсировала капля преображенного солнечного света, капля живой крови.

— Какое чудо! — воскликнула Эва.

— И чудо, что эти витражи уцелели, — добавил Андерс. — Но мы пришли сюда не ради них.

— Да, не ради них… — как эхо, повторила Эва и перевела взгляд на середину комнаты, на камин.

Сейчас камин был в тени, между двумя ярко подсвеченными витражами, и она не сразу смогла разглядеть каменную резьбу.

Но солнце в Прибалтике не светит долго. Оно забежало за тучу, витражи погасли, и теперь Эва отчетливо видела резьбу камина.

Вот он, каменный конь — и на нем восседают, один за другим, два всадника, два бедных рыцаря Храма Господнего.

Как же так? Ведь Эва своими глазами видела фотографию, где на коне единственный рыцарь… в чем же дело? В чем секрет этого камина?