Николай Айдарин - В поле зрения

— Замри, стрелять… — крикнул я. — Буду…

Никого.

Не застеленная кровать, новая куча разбросанных вещей, какие-то пустые пакеты, сумки, заваленный бумагами письменный стол рядом с окном. Так же, как и в зале. Похоже, Дмитрий, как приехал домой, торопливо собрал вещи, упаковался и свалил отсюда куда подальше, например, на вокзал или аэропорт.

Мы его упустили, опоздали неизвестно на сколько. Семён зря так торопился сюда, его зря арестовали. Все напрасно.

Я опустил пистолет и вошёл внутрь комнаты, стал осматриваться. Да, взято явно было все второпях, но при этом продуманно — нижнее белье, необходимые лекарства, наверняка все имеющиеся деньги. Вот валяется фотоальбом, из него выдрали парочку фотографий. Вся летняя одежда здесь, а вот осенней и зимней очень мало. Постельное белье вообще не тронуто — аккуратно сложено в ящике шкафа. Ничего интересного. А вот письменный стол следует рассмотреть повнимательнее, может, и найду чего важного? Так, куча бумаг, какие-то счета, вырезки из газет, некоторые настолько старые, что бумага превращается в жёлтую крошку, а некоторые относительно новые. Фотографии, на мой взгляд, довольно много для обычного человека. На некоторых жертва, на других — оба брата, на третьих — брат с женой. Он любил своего младшего брата. И застрелил его. Должно быть, Дмитрий сейчас чувствует себя очень хреново. Кстати, насколько мне видно, здесь нет ни одного изображения его отца — ни на столе, ни в альбоме. Зато есть в альбоме одна странная старая фотография, ещё черно-белая. На ней изображена красивая улыбающаяся женщина с острым подбородком, таким же, как у жертвы и у Дмитрия. На руках она держит спящего младенца. Мать братьев? Похоже на то. Но вот что странно, эта фотография — не целая, половина её явно оторвана давным-давно. Легко догадаться, кто был изображён на второй половинке снимка, от этого человека осталась только здоровенная ладонь на плече у женщины. Наумов-старший.

Дмитрия здесь нет, и торопиться мне больше некуда, так что я убрал обратно пистолет, снял куртку, повесив её на спинку стула, и стал изучать все более детально, в особенности альбом и стол. В альбоме обнаружилось, что на крайне немногочисленных снимках матери отец вырезан на каждой. Так же, его выбрали уже из другой семьи — семьи младшего брата. Кое-где встречается другая женщина вместе с другим младенцем, а уже изрядно подросший Дима, наверное, лет восьми, стоит немного в стороне ото всех. Получается, что у его младшего брата другая мать?

Я пролистал альбом дальше. Матери Дмитрия больше нигде не попадалось. И Дима на общесемейных фотографиях стоит все дальше и дальше от отца, а так же он все меньше улыбается. На общих фотографиях его улыбка вымученная, больше похожа на болезненную гримасу, зато он вполне жизнерадостен на снимках с братом.

Что случилось с матерью Димы? Развелись? Дима захотел остаться с матерью, но отец не позволил? Или что-то ещё?

Я аккуратно положил фотоальбом на кровать и вернулся к столу. Так, где-то среди этого вороха мне попадались газетные вырезки, те, что постарше. Ага, нашёл!

«Пожар в доме начальника службы водоснабжения!» — гласила вырезка. Это явно не передовица, наверняка из середины газеты. Имеется снимок, на котором горит частный дом, пожарные безуспешно стараются сбить пламя, а в правом нижнем углу кадра в скорой сидят двое: массивный мужчина в чистенькой пижаме и мальчик, ещё даже не школьник, в порванной и закопчённой одежде. Мужчина при этом держит приложенную к затылку повязку, а мальчик дышит из кислородного баллона. Я пробежался глазами по мелкому, уже начавшему стираться от времени тексту. Там было написано, что пожар начался глубокой ночью, из-за неисправной проводки, как выяснилось позже. В момент пожара в доме находилась семья в полном составе: отец, мать и сын. Отца и сына спасти удалось, а вот мать сгорела в огне. Наумов-старший, в то время бывший руководителем службы водоснабжения в одном из районов Свердловска, получил ранение в голову, по его словам, на него упала деревянная балка. Дима Наумов получил лёгкий ожог слизистой и рук, так же немного обгорели волосы. Дом сгорел дотла, не уцелело ничего. Город из-за случившейся трагедии выделил новый дом, Наумов-старший вычислил собственноручно виноватых и получил повышение.

Вот оно что. Пожар, гибель жены Наумова-старшего, из-за чего происходит дальнейший раскол в семье. Должно быть, Дима считает отца виновным в смерти своей матери. Годами терпит тиранию отца, изредка выплёскивая свой гнев наружу, пока, наконец, его не захлёстывает лавина ненависти, под руку удачно попадается заряженный пистолет, и он решает не упускать шанса. Вот только пуля находит не ту жертву. Младший брат Димы испытывает противоположные чувства к своему отцу, и решает принять выстрел на себя. Или, возможно, он надеялся, что если он закроет собой Евгения, то Дима не выстрелит. Думаю, Дима бы и не выстрелил, если бы его брат встал между ними чуть-чуть раньше. Им обоим фатально не повезло. Как бы теперь Дима не съехал с катушек. К тому же, он может попытаться застрелить Евгения снова, если, конечно же, не сдастся.