Полина Елизарова - Черная сирень

Обернувшись, Самоварова обнаружила, что за спиной у нее оказался тот самый возрастной эксперт по международным отношениям.

– Говорят, – доверительно шепнула ему Варвара Сергеевна, – если, конечно, я верно расслышала, этот иностранец – принц африканский…

Майор снова показался в дверях, стер со лба пот, устало выдохнул и свирепо прокричал в мегафон:

– Граждане! Не мешайте работать! Покиньте площадку!

– Не каждый день такое увидишь, – продолжала, не дождавшись никакой реакции, Варвара Сергеевна. – А может, чуть-чуть похулиганим?

– Хм! – наконец произнес «эксперт». – А я подумал, вы тоже при исполнении!

– Ну как сказать… Что, испугались?

– А чего мне бояться? – не понял собеседник, на всякий случай немного попятившись назад.

– Сейчас их вынесут… Если вы легонько меня подтолкнете, я, возможно, успею разглядеть, принц это какой или брешут…

– Господи помилуй! Надо же такое придумать! – не поддержал ее порыва он.

Ответить Самоварова не успела – из здания вывалила целая толпа полицейских. Зная, что народ не так просто разогнать, полицейские принялись, толкаясь спинами, оттеснять людей подальше от белой ленты.

Майору позвонили на мобильный.

– Да! – рявкнул он в трубку. – Так и есть, уже увозим!

– Ну же, не подкачайте! – сделав вид, будто они обо всем договорились, бросила через плечо Самоварова и, вжав голову в плечи, с сосредоточенным выражением лица принялась чертить на бумаге какие-то круги.

– Вы что же думаете… – начал за спиной мужчина, но договорить не успел: из дверей показались санитары с носилками. Оглушил своим мегафоном майор, полицейские потеснили толпу, отжимая ее назад. Вскоре носилки поравнялись с тем местом, где, едва удерживая равновесие, стояла Самоварова, которая уже нащупала ногой ступню соседа. Недолго думая, она что было силы воткнула в нее свой каблучок.

– Твою мать! – Мужчина рефлекторно двинул ей в спину кулаком, и она, теряя равновесие, упала грудью на белую, с пятнами крови, простыню, прикрывавшую чье-то крупное тело.

– Варвара Сергеевна, голубушка, что ты за шапито-то здесь устроила, а?!

Полковник Никитин, большой, сутулый, чем-то похожий на медвежонка коалы, раздувшегося до невероятных размеров, раздраженно топтался на одном месте. Взгляд его, мониторивший обстановку вокруг, время от времени тяжело опускался на Самоварову, сидевшую в кресле в маленьком вестибюле отеля.

Отделение полиции, которым командовал полковник, слыло в городе «интеллектуальным». Там обходились без побоев, дешевых угроз и прочего беспредела, и многим в существующей системе это не нравилось. Не раз он уже нарывался на неприятности, которые неминуемо должны были привести к отстранению от занимаемой должности, но чья-то таинственная и сильная рука, уважающая истинный правопорядок, в последний момент его спасала, и даже самые серьезные недруги на какое-то время оставляли полковника в покое.

Самоварова, прикрыв рот рукой, все еще едва сдерживала рвотные позывы. Выбранный ею неизвестный «союзник» (будь он неладен!) толкнул ее в спину с такой силой, что вместо задуманного «рассмотреть поближе» она, на несколько жутких секунд, оказалась лежащей на трупе.

Пытаясь на что-то переключиться, Самоварова рассматривала ботинки полковника.

«Модель все та же, классическая… Добротные, но поношенные, себя не балует, а ей -то, поди, уже не одну шубу с тех пор купил!»

Лет пятнадцать тому назад почти такие его ботинки иногда стояли в коридоре ее квартиры, и у нее прыгало сердце от страха, что Аня, тогда студентка, может неожиданно нагрянуть домой.

– Варя, – понизив голос, окликнул ее полковник. – Ва-ря!

Никитин снова осмотрелся: в отеле стало потише, но он по-прежнему гудел, как разворошенный улей. По холлу быстро сновали полицейские, которые уже завершили все необходимые процедуры.

Он наклонился к ней совсем близко, и к его укоризненному взгляду примешалась искренняя жалость:

– Варя, милая, из-за тебя у меня могут быть серьезные неприятности, хоть это-то ты понимаешь?!

– Сереж, не прессуй меня! Я и так в себя прийти не могу!

– Черт подери… Варя, соберись наконец! Сама хрен знает во что вляпалась и меня еще так по-дурацки подставляешь!

– Вот интересно, перед кем?

Варвара снова вспомнила про нее , такую чужую и такую близкую, с которой однажды случайно столкнулась в коридоре отделения… Или не случайно… И еще вспомнился запах их дома, исходивший от его отутюженных рубашек.