Фёдор Быханов - Взорванная судьба

— Что приуныл, малыш? — шутливо толкнул Бьенол, сидевшего рядом Алика. — Все позади, скоро суд над бандитами, а уж там придумаем, как жить дальше.

Их общение было прервано посторонним вмешательством.

— Сеньоры, лимонад, тоник, мороженое? — обратилась к собеседникам миловидная стюардесса.

Тот из пассажиров, кто был старше, охотно откликнулся на предложение:

— Лимонад, пожалуйста!

Поддержал его и юный спутник.

— Я, дядя Бьенол, лучше яблоко съем, — потянулся к своей сумке Алик. — Из дорожных запасов, что дали в комиссариате, а потом и газировки отведаю!

Уже допивая свой бокал, Бьенол чуть не выплеснул его остатки себе на новый костюм — самолет дал резкий крен, облетая грозовой фронт.

Алик же оказался менее ловким, чем Бьенол. Сумка выпала из его рук, и оттуда покатились по салону ярко красные яблоки.

— А это что, малыш?

Рядом с сиденьем, тоже выпав из сумки, лежал пакет, завернутый в плотную оберточную бумагу.

Алик ответил самым подробным образом:

— Комиссар просил передать документы лично прокурору Кривпорта или мистеру Бредли.

Однако пришелец его уже не слушал:

— Дай-ка мне, гляну, что там?

Приложив ухо к свертку, Бьенол четко различил тиканье часов.

— Странные бывают документы, — он с тревогой глянул на пакет. — С часовым механизмом.

После чего Бьенол, с треском разорвал обертку неожиданного послания комиссара Бенитеса.

Под ней оказалась металлическая коробка. Родная сестра той, что когда-то на асьенде показывал им Мануэль Грилан.

— Пентрит! Самая страшная взрывчатка, — определил по запаху Бьенол. — Из арсенала дона Луиса.

Память о прошлом вновь ворвалась в жизнь их обоих.

— Мина! — воскликнул Алик, с некоторым запозданием понявший содержание послания, пронесенного ими на борт самолета.

Его попытался успокоить взрослый.

— Спокойно! — выдавил из себя сетелянин. — Может, у нас есть еще время что-то придумать.

Но обмануть своей уверенностью уже никого не мог.

— Вряд ли! — с отчаянием донеслось с соседнего кресла.

Только что поверивший в свое обретенное счастье, подросток вдруг снова потерял все, что у него было.

— Самолет герметичен, взрывчатку с его борта уже не убрать, — проговорил Алик. — Мы пропали!

Только сетелянин не впал, как и он, в панику:

— Действительно, осталось одно…

Бьенол, с прояснившимся взором, глянул на своего юного спутника:

— Я-то сам вместе с этой адской машиной могу покинуть лайнер в любой момент.

Затем пришелец, повернувшись прямо к Алику, очень крепко прижал его худое тельце к своей широкой груди:

— Живи, малыш!

Алик смотрел на него во все глаза, на которые накатывали слезы.

В свою очередь Бьенол продолжал:

— Живи за себя и за меня!

И успел даже дать напутствие на будущее.

— Обязательно добейся правды! — услышал от него на прощание Алик Колен. — А мне уж, видно, не судьба…

…Никто из двухсот пассажиров самолета, даже не обратил своего внимания на то, как внезапно опустело одно из кресел рядом с плачущим подростком.

Лишь через секунду все почувствовали тугую волну, качнувшую громадную тушу самолета.

Кто-то возмутился:

— Опять воздушная яма.

И лишь рыбаки одного из траулеров, наблюдая за полетом, высоко в небе, пассажирского лайнера, заметили ниже его следа яркую вспышку.

— Вроде бы как салютуют кому?

— Нашли место!

Жизнь продолжалась.