Амантий Буравсон - Программист в Сикстинской Капелле (СИ)

— Что стоите, как не родные? Прошу, — небрежным жестом князь пригласил нас занять два кресла напротив, а затем отослал из комнаты всех слуг.

Какое-то время мы пили чай молча, я порядком не понимал, что вообще происходит, панику гасила лишь Доменика, которая с показной непринуждённостью ела варенье из фарфорового блюдца серебряной ложечкой. Всё это время Пётр Иванович бросал на неё какие-то странные взгляды, которые я никак не мог интерпретировать, а на лице периодически появлялась кривая усмешка, особенно в те моменты, когда она облизывала ложку.

— А вы шутница, маэстро, — наконец, нарушив тишину, понизив голос, по-итальянски промолвил князь. — Не ожидал от вас.

Доменика вопросительно и удивлённо воззрилась на него, но её взгляд встретился с какой-то глупой ухмылкой. Точь-в-точь с такой, какую я вчера видел у Гаврилы, когда его забрали из беседки и притащили на сцену.

— Что вы имеете в виду, ваша светлость? — чуть дрожащим голосом спросила Доменика.

— «Ваша светлость»! — с грубым смехом передразнил её Пётр Иванович. — После эдакого — и «ваша светлость». Ох уж эти мне итальянские штучки!

— Пётр Иванович, вы хорошо себя чувствуете? — с некоторой опаской спросил я по-русски. Ещё не хватало, чтобы с ума сошёл от нереализованной страсти!

— Хорошо, — криво улыбнулся князь, отвечая по-прежнему на итальянском. — Давно мне так хорошо не было. Интересно, где вас этому научили, маэстро. В Риме? Или, может быть, в Консерватории? Если так, то могу поклясться, учителя у вас были превосходные.

— По-моему, он спятил, — тихо обратился я к Доменике на английском, чтобы предок не понял.

— Ты тоже не понимаешь, что происходит? — обеспокоенно спросила Доменика. — О чём он говорит?

— Шекспир, — удовлетворённо скрипнул зубами князь, после чего откинулся в кресле и закурил трубку.

— Пётр Иванович, — собрался я с силами. — Что происходит? Что вы от нас, в конце концов, хотите?

— Об этом тебе лучше поведает твоя новоявленная супруга, — усмехнулся Пётр Иванович.

— Простите, но я не понимаю, о чём речь. Что я должна рассказать Алессандро? — с нескрываемым удивлением спросила Доменика.

— О том, что вы учудили сегодня ночью, пока ваш супруг спал сном младенца, — как ни в чём не бывало, ответил князь.

Тут уже смех не смог сдержать я. Интересно, это он так шутит, или что? Но вслух я сказал следующее:

— Осмелюсь доложить, что наивный дурак Алессандро всю ночь не спал, ублажая драгоценную супругу в постели. А сном младенца спали как раз-таки вы.

— Не городи чушь. Я не намерен вновь выслушивать твоё враньё, — сказал как отрезал князь.

— Но это правда, дон Пьетро! — вступилась за меня Доменика. — Мой Алессандро подарил мне самую лучшую ночь в моей жизни! До сих пор сердце замирает от его поцелуев на груди и талии!

— Ясно. Начали с молодым князем, закончили со старым, — при этих словах Пётр Иванович заметно помрачнел. — Полагаю, разницу вы заметили.

— А? Что?! — окончательно разозлился я. — Да вы с ума сошли! Доменика всю ночь провела в моих объятиях, и я трижды довёл её до вершины блаженства! А вы дрыхли у себя в покоях, как медведь в берлоге!

— Отставить! А не то как в погребе запру! — рявкнул князь. — Решили обмануть старого дурака? Не выйдет! А ты, Сашка, запомни раз и навсегда — женщины любят сильных! Правда, Мария Александровна? — обратился он к Доменике.

Что за бред? Шутка или наваждение? Или, может быть, почти экстрасенсорная эмпатия между мной и дальним предком достигла столь высокого уровня, что он начал испытывать то, чего в силу известных причин не мог испытать я? И, как следствие, он почувствовал прикосновения Доменики, которые были адресованы мне? Нет, это звучит слишком абсурдно, даже по сравнению с теми событиями, что привели меня в прошлое. Остался один вариант, на данный момент наиболее адекватный.

— Всё ясно, — подытожил я. — Вы вчера выпили какой-то дряни, и к вам «белочка» пришла.

— Какая ещё «белочка»?! — раздражённо спросил князь.

— Рыжая, с пушистыми ушками, — я начал просто явно издеваться. — А по-научному — «delirium tremens», то есть — белая горячка.

— Да как ты смеешь! — взревел князь и, поднявшись с кресла, чуть не зарядил мне очередной подзатыльник, но Доменика вовремя схватила его за руку.

— Прошу вас, дон Пьетро! Не бейте Алессандро! — со слезами взмолилась Доменика. — Клянусь, я не приходила к вам ночью! Вам приснилось!

— Нехорошо мужа обманывать, — возразил Пётр Иванович, так и не садясь обратно в кресло.