Михаил Фиреон - Детектив Марк Вентура

Принцесса и ее спутники опоздали. Все было кончено. Между белыми пилястрами, поднимающимися от мраморной лестницы особняка до самого дебаркадера, из разбитых окон вырывался буйный дымный огонь. Перед парадной лестницей, посредине площади, на коленях стояли около двух десятков человек в изодранных, перемазанных сажей и кровью одеждах. Еще столько же лежали лицом в камни, истекая кровью, некоторые из них, наверное, были уже мертвы. В стороне у телег, под конвоем вооруженных людей на пожарище взирали согнанные в кучу, наверное выведенные из горящего дома, растрепанные женщины и дети.

Граф Прицци в наброшенным на плечи несгораемом плаще химической защиты с откинутым со шлема капюшоном, гремя доспехами, заложив руки за спину, прохаживался перед ними. Как и его люди, он тоже был в маске: черной с лиловым пастью змеи, распахнутой на все лицо, но по походке, по властной манере, не было никакого сомнения, что это именно командор Лилового клуба, а не какой иной солдат или рыцарь.

Закованный в латы пехотинец в ожидании стоял рядом, потряхивал плечом, кривил лицо. За его спиной был тот самый ранец, с длинной трубой, увенчанной синим пламенным язычком — Вертуру передернуло, он узнал это оружие — огнемет, тот самый с которым совсем недавно их с Фанкилем и остальными люди коменданта Солько преследовали по ночной тайге.

Рука Марисы, что цепко держала за локоть детектива, дрожала от передавшегося ей от окружающих, стоящих вокруг людей, страха и мрачного напряжения. Ладонь же герцогини наоборот осталась холодной и твердой, как будто бы все, что происходило сейчас перед ними не вызывало у нее никаких чувств, кроме холодного внимательного интереса.

— Август, ну что вы в конце концов! — стоял на коленях перед графом, доказывал, возмущенно и зычно восклицал какой-то человек в разодранной на груди мантии, пытаясь подняться на ноги и принять достойный вид. Сержант крепко держал его за плечо, не давал вырваться. Высокий, закованный в броню рыцарь, тоже в несгораемых капюшоне и плаще, стоял рядом положив руку на меч, ожидая приказа командира. У пленника было квадратное, чисто выбритое, но при этом даже в таком положении властное, непреклонное, но при этом порочное и самоуверенное лицо человека привыкшего не отказывать себе ни в чем и повелевать другими людьми. Разодранная, распахнутая, длиннополая белая мантия расшитая роскошным золотом и блестящие синие, с меховой оторочкой, сапоги, указывали в нем человека обличенного влиянием и немалыми денежными средствами. Рядом лежал, тускло поблескивал в свете пожара нагрудник с какой-то золотой эмблемой. Тут же в грязи валялась и оборванная наградная лиловая лента с наградными подвесками кавалера Лилового клуба и почетного государственного деятеля.

От огня за его спиной в доме лопались, с глухим хрустом падали на мостовую, стекла. При их ударах пленник коротко непроизвольно вздрагивал, вжимал голову в плечи.

— Ну давайте поедем к сэру Вильмонту! — казалось не осознавая своего положения, либо настолько испугавшись, что уже не понимал с кем имеет дело, с вызовом восклицал старшина, по привычке делая важные жесты, как заседатель магистрата, крупный торговец или политик — спросите мэтра Загатту, мастера Роффе! Август, ну вы же знаете! Я верный вассал сэра Булле! Всегда выполнял только его инструкции и поручения! Все что он скажет, ни шага больше! Запросите Гирту Центральную, вам должны объяснить, что это какая-то ошибка! Вот сейчас, дайте семафор…

— А начал жечь людей ты тоже по приказу сэра Вильмонта? — не дав ему договорить, громко спросил, резко перебил его речь, подъехал к нему в упор, давя лошадью, какой-то рыцарь, судя по грубой жестокой манере и голосу, барон Марк Тинвег.

Но старшина так и не успел ему ответить. На соседней улице возникло какое-то движение. На площадь одни за одним начали въезжать черные всадники в черных масках и кожаных куртках, в которых угадывалась форма полицейских драгун ночной стражи Гирты. Во главе нового отряда ехал высокий сухощавый человек в облегающем кожаном капюшоне и намотанном на лицо черном платке.

— Герман — заметив его, обернулся к новоприбывшим граф Прицци. Он не сказал больше ни слова, ни сделал никакого жеста, но как по приказу, или заранее намеченному плану, по обе стороны от него плотным строем сошлись, как будто изготовившись к бою, тут же возникли, собрались вооруженные, закованные в броню, люди из его свиты. Тот, что был с огнеметом, развернулся, неторопливо подошел и встал перед строем, держа руку на спусковой скобе.