Борис Конофальский - Сталин против рептилоидов [СИ]

— Что это за дрянь? — наконец не выдержал товарищ Буханкин.

А крестьянский сын Свирид Тыжных повертел то, что достал из под пола у себя перед носом, потряс этим немного, а потом небрежно кинул это на пол и сказал:

— Патлы бабьи.

Лёг на пол и снова запустил руку под пол. И достал ещё один клок женских волос, и снова полез, и стал доставать и доставать оттуда предметы женского туалета, кидал их в кучу. Тут было и нижнее белье, и рваные платья, и дешёвые ридикюли, и обувь и новые пучки волос. Куча росла, а Свирид всё шарил, доставал и доставал. Арнольд Буханкин сел рядом на корточки, и превозмогая брезгливость, стал раскладывать все, что находил Свирид по кучам, пытаясь как-то систематизировать находки. Платья к платьям, туфли к туфлям, бельё к белью, а волосы… Волосы он раскладывал так, чтобы пучки и косы не перемешивались. Ну, он пытался, во всяком случае, так всё разложить.

Они не заметили, как в дверях появился человек, был он одет макинтош, и в форме без знаков различия, был он не молод. Пришедший негромко сказал:

— Здравствуйте, товарищи.

Буханкин и Тыжных узнали его сразу, вскочили, вытянулись. А пришедший подошёл к ним и каждому пожал руку.

— Ну, что тут у вас? — спросил он.

— Вот товарищ, Артур, — немного волнуясь, показал на кучи Буханкин. — Обнаружили вот это.

— И что вы обо всём этом думаете? — спрашивал товарищ Артур, внимательно разглядывая кучи.

Арнольд замялся и поэтому заговорил Свирид:

— Думаем, что тут этот, жабрей… баб тут душегубил. Вон сколько их тут набил, — он обвёл рукой кучи. — Даже и сосчитать не можем их.

— Жабрей? Жабрей, что это значит, что за слово такое? — спросил товарищ Артур.

— Жабрей это… ну муж жабы, — пояснил товарищ Тыжных.

— Ах, вот как, понятно… Хорошее определение, верное, но вот в одном вы не правы, товарищ…

— Тыжных, — представился Свирид.

— Товарищ Тыжных, — продолжал пришедший. — У нас в СССР больше нет баб, у нас… — он замолчал, давая возможность продолжить молодому оперуполномоченному.

— Да, понял я, товарищ Артузов, у нас женщины.

— Верно, товарищ Тыжных, которых мы любим и ценим, они наши матери, боевые подруги и товарищи, и каждую из них мы должны беречь и уважать. Даже если они и оступились. Или встали на неправильный путь.

— Есть уважать и беречь женщин, — сказал Свирид.

— Товарищ, Артур, — заговорил Буханкин.

— Да.

— Нам бы МУР сюда позвать, не разберёмся мы тут без них, нет у нас методик, и мы с Тыжных не специалисты, я тут сижу и думаю, как всё здесь классифицировать, как подсчитать, сколько было жертв. Откуда они и кто.

— Товарищ… — Артузов замер, ожидая имени.

— Оперуполномоченный Буханкин, — представился Арнольд.

— Товарищ Буханкин, никого мы вызывать не будем, это дело секретное и государственной важности. Будем разбираться сами по мере сил. Хорошо, что эта женщина нам позвонила, а не в МУР. Кстати как вам она показалась?

— Редкая красавица, — сказал Арнольд Буханкин.

— Из эсеров она, и Савинкова знает, — бурчал Тыжных. — Раньше была, сейчас, вроде, член ВКПб. Да и то проверить нужно, не похожа она на нашу, больше на нэпманшу смахивает.

— Вот как, ну что ж, пойду, взгляну на нэпманшу, где она?

— В соседней комнате, с товарищем Эгундом, — доложил Арнольд.

— Здравствуйте, я Артузов, — поздоровался товарищ Артузов, входя в комнату, где были Ракель Самуиловна и товарищ Эгунд.

Он поздоровался за руку с Яном Карловичем, и сразу подошёл к дохлому ящеру, осмотрел его внимательно и констатировал:

— Опять серый.

— Да, той же породы, что и Яшка Свердлов, — тихо, что б не слышала товарищ Незабудка, — сказал товарищ Эгунд.

— Значит, жабрей нарвался на вас, — теперь товарищ Артузов говорил с Ракель Самуиловной, — а вы оказались из эсеров, товарищ…

— Незабудка, Ракель Самуиловна. Я из эсеров, но давно уже член ВКПб.

— Незабудка?! — даже обрадовался товарищ Артузов. — Так вы легендарная товарищ Катя! За вами Жандармерия числила три акта. Вас Савинков всем в пример ставил.

Слова и тон товарища Артузова безусловно польстили красавице, но говорить, что за ней числилось не три, а пять терактов, она не стала. Скромно промолчав, только вздохнула, товарищ Незабудка устала, как в молодости, когда её допрашивали по восемь часов к ряду.

— Значит, этот жабрей завёз вас сюда, как и многих других, женщин, чтобы здесь, в глуши, спокойненько убить, — продолжал товарищ Артузов задумчиво, — да не на ту, как говорится, напал, не знал жабрей, что в гости к нему едет известная в прошлом, террористка, товарищ Катя.